– Ложимся мы рано, – задумчиво
заметил водяной, как-то по-детски растерянно потирая щёку. – Но это
не проблема, – он шагнул к каминной полке, открыл стоявший на ней
ларчик и, пошарив там, извлёк связку ключей. Сняв с неё один,
Кабурек протянул его Максу:
– Вот. Отопрёте сами. Только на
лестнице осторожнее, третья снизу ступенька страшно скрипит. Я уж
её вроде и смотрел, и заговаривал – дух там, что ли, какой
поселился. Но скрипит, зараза, и всё тут.
Приятели вышли из дома Кабурека,
миновали старый мостик, но вместо лабиринта двориков, не
сговариваясь, направились дальше по улице. Сделав широкую петлю, та
вывела их на давешний перекресток неподалёку от Малостранских
башен. Шустал шёл молча, время от времени косясь на Максима. Когда
тот, не останавливаясь, миновал трактир «У золотого гуся», капрал
только печально вздохнул – такому вздоху мог бы позавидовать сам
Марек Цвак – и поплёлся вслед за Максом на Карлов мост.
Впрочем, горевал Иржи преждевременно:
когда они снова оказались на староместской стороне, младший страж
всё с тем же мрачным и целеустремлённым видом прошествовал мимо
лестницы к кордегардии, и по Иезуитской улице зашагал к
Староместской площади.
– Я ведь уже предупреждал:
вламываться в кабинет третьего секретаря и устраивать там склоку –
плохая затея, – осторожно напомнил Шустал.
– Я не в Ратушу, – покачал головой
Максим. – На Малой площади, по-моему, был трактир.
– Конечно. «У танцующего медведика»,
– живо откликнулся Иржи.
– Вот там и сядем.
– А почему не у «Гуся»? – непонимающе
поинтересовался капрал. Приятель остановился, повернулся к нему, и
глаза их встретились. – Ааа… – протянул Шустал. Ну, «Медведик», так
«Медведик».
Всю дальнейшую дорогу до трактира
Максим не проронил ни слова, а внутри, едва они уселись за столик,
потребовал:
– Бехеровку!
Молодой гоблин, выполнявший
обязанности подавальщика, с удивлением захлопал глазами.
– Что-что, пан?
Макс раздосадовано хлопнул себя по
лбу, проворчал что-то под нос, медленно вдохнул, выдохнул и снова
посмотрел на гоблина, который наблюдал за всеми этими упражнениями
со всё более возрастающим изумлением:
– Выпить. Только крепкого.
– Сливовицу?
– Годится.
– Чем паны желают закусывать?
– Шпикачек жареных, – гоблин
одобрительно кивнул. – Хлеба, лука. И кнедликов.
Подавальщик снова недоумённо
воззрился на посетителя. Максим хотел было опять треснуть себя по
лбу, но вовремя опомнился, решив, что для гоблина это будет уже
чересчур – чего доброго, ещё выставят вон без обеда.