- Ничего-ничего, паря… – добродушно
отозвался «Врунгель». – Меня часто так называют, привык. Если
удобно – зови Христофором Бонифатьевичем, но тогда и я уж буду
называть тебя Рамоном, как в документе прописано. Не против?
И ткнул пальцем в корочку с красным
крестом, лежащую на столе. – Значит, в Сирию тебя по работе
занесло? Что ж, повезло, коли в живых остался. Вот и здесь – сбежал
от бандитов и прямиком к соотечественникам, то есть к нам, на
«Квадрант»! Выходит, везучий ты, Рамон батькович, а это дорогого
стоит. Не думал, как дальше жить, чем заниматься?
- Когда мне было об этом подумать? –
удивился Роман. – Я тут всего ничего, ничего не понял, ни в чём ещё
не разобрался. Вот пойму, разберусь – тогда и можно будет думать, а
пока…
- А пока – оставайся-ка ты на
«Квадранте». – Врунгель тяжело поднялся со стула. А он в возрасте,
подумал Роман, седьмой десяток разменял, и не вчера… - Ночевать
тебе где-то надо, не на пристани же, между бочками? Есть-пить опять
же, нужно, в портовых кабачках, даром не накормят. Парень ты
крепкий, толковый, свой опять же, Руссский - а у меня как раз
матроса не хватает…
- Случилось что-то? – осторожно
осведомился Роман. – С мачты сорвался, погиб, утонул?
- Бог с тобой! - Врунгель испуганно
замахал руками. - Жив-здоров, правда, не сказать, чтобы цел. Я его,
поганца такого, списал на берег за буйство и неумеренное пьянство.
Я понимаю, в пору, во время стоянки грех не выпить – но когда
пьяного на борт не свои доставляют, хоть и с побитой рожей, а
полиция, со связанными руками и бумажкой о штрафе? Ты не подумай, -
поспешно добавил он, – сухого закона у нас нет, но меру знать всё
же надо, иначе одно только свинство выходит и урон репутации!
- Я вообще-то не употребляю… почти. –
сказал Роман. – По праздникам, или там коктейль на каком-нибудь
мероприятии, а так – воздерживаюсь.
- Коктейли у нас не в ходу, уж
извини… - ухмыльнулся Врунгель. – А вот свою чарку в обед каждый
имеет, это обязательно. Ты, вот что, парень: сейчас тебя накормят,
а потом ступай к боцману. Он тебе одёжку выдаст, робу, штаны
парусиновые, башмаки, койку укажет в кубрике… Наутро поставят тебя
к работам – пока не освоишься, что-нибудь попроще, медяшку, что ли,
драить… Как пробьют шестую склянку, заглянешь ко мне, за авансом -
двадцать пять талеров, как одна копеечка! - а после обеда съедем на
берег. По лавочкам в порту пройдёмся, а то у тебя даже бритвы с
помазком, и тех нет. Тут, знаешь ли, станки не в чести, не говоря
уж об электробритвах, обходятся на старинный манер, опасными.
Справишься?