Пароход вскоре обнаружился на прежнем
месте, в километре примерно от броненосца. Некоторое время Роман
гадал, обнаружили уже там труп бандита, а заодно и его побег - или
до сих пор пребывают в блаженном неведении? Больше наверху делать
было нечего, и он сполз по вантам на палубу. Постоял немного у
лееров, любуясь картиной ночного Зурбагана – так назвал этот город
«Врунгель». К своему стыду молодой человек не сразу понял, где он
уже слышал это название, а когда всё же вспомнил, то принялся
гадать, что это – случайное совпадение, или город основан
неведомыми поклонниками литератора Александра Грина?Но если это так
- то каким образом они оказались на другой планете (а это именно
другая планета, а то и другой мир, параллельный, о которых так
любят писать фантасты, незнакомый рисунок созвездий над головой
ясно на это указывал) и, к тому же, как-то исхитряются до сих пор
затаскивать сюда корабли из родного мира? Или он вообще в другом
измерении, где действуют иные, чуждые землянам законы природы?
Между прочим, очень на то похоже – это ему всё, что случилось за
эти сутки, представляется фантастикой, а вот шкипер «Квадранта»,
как и все остальные, кого Роман тут встречал – команда парохода,
тип в хэмингуэевском свитере, мальчишка-бакенщик, даже украинские
бандиты – все они похоже, не видят в происходящем ничего,
заслуживающего удивления…
Вопросы, вопросы - и ни одного
ответа. Дующий со стороны пролива ветерок наливался ночной
свежестью, стало зябко, кожа на голом торсе и плечах покрылась
крупными мурашками, и он полез вниз, в кубрик, позавидовав попутно
матросам шхуны – те соскальзывали по поручням трапа на ладонях, не
касаясь ногами ступенек. Интересно, сколько пройдёт времени, пока
он сам научится такому, подумал Роман – нет теперь уже Рамон, так
ведь его представил боцману «Врунгель»? Он поворочался, устраиваясь
в койке-гамаке и через несколько минут провалился объятия в
глубокого, без сновидений, сна…
Стрелки наручных часов показывали
шесть утра. Роман, поднятый с койки зычным рыком боцмана и частым,
медным бряканьем рынды, торопливо натянул штаны и выскочил на
палубу, в гальюн. Посетив установленную на полубаке парусиновую
будку, он вскарабкался на салинг – так именовались перекрещенные
брусья, с которых он ночью наблюдал за бухтой. Парохода на месте не
оказалось; вместо его на волнах покачивалась большая, рыжая от
ржавчины бочка, за ней белели бакены «зоны прибытия». Дальше,
километрах в полутора, Роман обнаружил ещё один составленный из
бакенов круг. Пока он гадал, зачем он понадобился – дублёр первого,
или что-то другое? – в круг зашло судно, длинный, очень низкий
пароход с высокой, густо дымящей трубой, вовсе без мачт, с
единственным большим гребным колесом на корме. Двигался пароход,
как заметил Роман, точно по прямой, соединяющий круг и высящуюся на
утёсе башенку маяка - и не успел молодой человек навести на него
одолженный у Врунгеля бинокль, как судно исчезло в прозрачном
вихре, оставив после себя лишь рябь на воде!