Конечно, ощущение это не сравнить с
тем, что довело до суицида персонажа Высоцкого. В сущности, для
Романа происходящее не более, чем эпизод его журналистской карьеры,
материал для очередного репортажа - не то, что для перепуганных,
измученных людей, толпящихся на тесной палубе. Для них это
катастрофа, потеря всего. На миг ему стало стыдно за то, что он в
состоянии отстранённо рассуждать и вообще – стоит у фальшборта,
наблюдает за агонизирующим городом вместо того, чтобы бежать,
помогать, вкалывать кому-то последние ампулы промедола…
Он помотал головой, отгоняя мрачные
мысли прочь. Так нельзя – если позволить себе воспринимать беды
окружающих так близко к сердцу, то придётся бросать профессию –
слетишь с катушек и либо сопьёшься, либо забудешь о журналистской
объективности и превратишься в примитивного агитатора.
Вот только строки полузабытого поэта
никак не идут из головы - как и неясное ощущение совершённого
предательства, после которого и остаётся стреляться…
…Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня;
Я с кормы все время мимо
В своего стрелял коня.
А он плыл, изнемогая,
За высокою кормой,
Всё не веря, всё не
зная,
Что прощается со мной…
Баркас обогнул тяжело лежащий на воде
сухогруз, с кормы которого свешивался греческий флаг, и пошёл
быстрее. Дизелёк под палубой стучал ровно, беженцы постепенно
успокоились, уселись на палубу и потащили из сумок пластиковые
бутылки с водой и нехитрую снедь. Женщина, по облику, из сирийских
арабов, предложила Роману пшеничную лепёшку – он заметил у неё на
груди маленький позеленевший крест непривычной формы. Ну да, шкипер
говорил, что везёт на Кипр беженцев-христиан, чудом уцелевших после
учинённой ИГИЛовцами десять лет назад резни – и вот теперь едва не
ставших жертвами курдских боевиков, чьи отряды свирепствуют в
окрестностях Алеппо и Хомса. Вот кого всё это подлинная трагедия -
а для него так, рабочий эпизод, тема для поста в телеге…
Кстати, о телеге… Роман извлёк из
кармана смартфон. Дозвониться не удалось ни по одному из номеров;
тогда он набрал СМС-ку главному редактору. В нескольких словах он
информировал начальство, что до Тартуса добраться не вышло, а,
значит, беспокоить военных смысла нет; что он сумел сесть на судно
и, как только доберётся до цивилизации, непременно выйдет на
связь.