Батька Махно потерял две трети своих людей и ушел в Гуляй Поле с оставшимися бойцами, но зимний угрюмый Днепр еще долго выбрасывал на берег трупы погибших “сынков”.
Петлюровцы торжествовали победу, однако их власть в Екатеринославе оказалась непрочной. Всего через три недели по льду Днепра к городу подошли части Красной Армии, под командованием некоего Павла Дыбенко - то ли большевика, то ли анархиста… вместе с ними в авангарде снова наступал батька Махно. По крайней мере, так разносила молва, а телеграфные сведения и сообщения в газетах были отрывочны и противоречивы.
Простые горожане снова переживали пальбу и разрывы снарядов, прятались в домах и в тревоге ждали новых правителей и первых шагов новой власти… Втихомолку проклинали всех - и петлюровцев, и деникинцев, и красных, и махновцев. Хотелось нормальной жизни, а ее все не было. Привычный уклад ломался, прежние порядки сгорали, как старая мебель в печах-буржуйках. Постоянный страх - неустроенности, голода, холода, шальной пули, бандитов, военных - стал привычным спутником и сотрапезником… страх караулил по ночам у изголовья, а по утрам встречал первый взор.
Молодая женщина, тихо и скромно живущая в двух комнатах большой квартиры, сдающейся внаем вблизи Озерного рынка, не испытывала страха. В неверных слухах об атамане Махно, носящихся над Екатеринославом, как черные птицы, она пыталась вызнать единственную правду: жив ли?.. Сумел ли в самом деле перебраться через мост, уйти в родную степь, к Гуляй Полю, или утонул в глубоких темных водах Днепра? Не догнала ли его шальная пуля? Вернется ли за ней, как обещал в страшный день екатеринославского разгрома, перед тем, как вскочил на коня и повел своих хлопцев в сражение:
“Коли жив буду - свидимся, любушка! Два раза за тобой приезжал - и в третий приеду…”
В том и была вся ее надежда.
Глава 1. Атаманша Маруся
- Александра Николаевна! - профессор Иртеньев с усилием отворил тяжелую дверь кабинета, просунулся внутрь и поманил к себе Сашу, сидевшую за столом, заваленным бумагами.
Она подняла голову, улыбнулась своему “ректору”, как мысленно называла Иртеньева, себя же представляла средневековым школяром - переписчиком книг:
-Что такое, Григорий Александрович?
- Александра Николаевна, голубушка!.. Полно вам возиться… Пойдемте домой.