— Ох, Господи, — глядя на спутанные волосы и тени под глазами, произношу я. — Как думаешь, если крепко зажмуриться, это чудовище исчезнет?
Но чудовище по-прежнему глядит на меня с укором.
Перехватив волосы, я стряхиваю с себя одежду и запихиваю ее в стиральную машину.
— Тебе еще везет, что за веснушками не видно красных пятен, — говорю я, натягивая чистые штаны и свитер, что принадлежал Нику. Запаха на нем уже не осталось, зато он ловко имитирует атмосферу его присутствия. — А если волосы сами по себе сбиваются каждое утро в колтун, то и это гнездо никто не заметит, — добавляю я, доставая расческу.
Спустившись по лестнице, я сворачиваю за угол, где мое тусклое отражение, уже не столь пугающее, ловит зеркало на стене и, услышав родные голоса, останавливаюсь.
— Часть файлов защищена паролем, значит, внутри содержится важная информация. Если Ник отметил их, значит он точно об этом знал, — говорит Шон. Из коридора я могу разглядеть только его напряженную спину, склонившуюся над компьютером.
— Как думаешь, что там? — отзывается Арт.
— Если то, что происходит в Кораксе, не согласовывается с правительственной политикой, то, может, какие-то опыты, которые кажутся настолько дикими и неприемлемыми с точки зрения морали, что произвели бы общественный резонанс? Подтверждения незаконной деятельности?
— По-моему, даже той информации, что имеется на диске, уже достаточно, чтобы Максфилда разоблачить.
— Это не доказательства, Арт, ты же понимаешь.
— Вот же черт, — Арт плюхается с ногами в старое кресло и, судя по звуку, принимается бросать в стену резиновый мяч, как будто ничего не произошло, чем ещё сильнее выводит из себя. — Так, значит, нам надо теперь искать ту самую Рэйвен?
— Думаю, да. Скорее всего, у них был договор: её свобода в обмен на пароль от файлов Третьей лаборатории. Такая, как она, ни за что не выдаст все козыри, не имея гарантий, что Ник не будет блефовать.
— Такая, как она? — удивленно переспрашивает Арт.
— Не важно, — отмахивается Шон и тут же переводит тему: — Скорее всего, именно ее и пытался бы вытащить Ник, будь он здесь.
— Да. Жаль, он не здесь.
Я глубоко вдыхаю, сдерживая слезы, потому что знаю: стоит начать плакать, уже не смогу остановиться и, вместо того, чтобы дать волю чувствам, накидываю объёмную вязаную кофту и впервые за три дня выхожу на улицу.