– Хочешь посмотреть, чем занимается твой… Кто он тебе?
Учитель?
– Пусть будет так. Учитель.
– Так что? Хочешь?
– Отчего бы и нет? Посмотрю.
Килин указала на лестницу, ведущую на чердак. Тимьян, стараясь
не шуметь, забрался по ней.
Туут сидел в позе лотоса у проема, над которым зависла полная
луна. Перед ним стояли две чаши и кучка камней между ними. Старик
все время что-то нечленораздельно бормотал, щурясь на луну и
улыбаясь той своей странной диковатой улыбкой, из-за которой
мальчик всегда задавался вопросом: «кто он? безумец или мудрец?»
Затем Туут брал камень из кучки, закрывал глаза и рука его
застывала как бы в сомнении. Спустя минуту-две он осторожно клал
камешек в ту или иную чашу.
Открыв глаза и узрев, в какой именно чаше очутился камешек, Туут
либо хмурился, либо радовался, или даже торжествовал, в знак чего
потрясал пальцем. Все это выглядело очень необычно.
– И так всю ночь, – прошептала Килин. – Пойдем, поболтаем.
Сегодня меня особенно тяготит одиночество. И, как и тебе, снятся
кошмары.
Корчма пустовала. Ни одного нового посетителя. Килин поставила
перед мальчиком кружку.
– Пей.
– Что это?
– Травяной чай. Мята, бадьян и сахте.
– Роза? – спросил Тимьян, посмотрев в кружку. Лепестки и цветы
медленно кружились в горячей воде. Дивный аромат напомнил ему
что-то. Когда-то он вдыхал что-то подобное.
– Мало кто знает, что сахте – совсем не роза, хоть и похожа, –
сказала Килин. Она говорила увлеченно, и это немного смягчило
жесткие черты ее лица. Мальчик вдруг понял, насколько бывшая
воительница одинока. – Она растет только у нас, в Хаэрте. Ты
когда-нибудь видел сахте вживую?
– Нет.
– Это потому, что сахте любит чистоту. Она цветет на лугах. У
рек и озер. Не то, что ония. Цветки сахте похожи на… кхм, ты понял,
о чем я. Поэтому этот квартал и зовется Сахта.
– А я думал, что сахте и есть роза. Ведь это же квартал розы,
так?
– Невежи не видят различий между розой и сахте. Слышал легенду о
Хуртине?
– Первом теуруге? Основателе? Слышал.
– Ну-ка расскажи.
– По преданию, на месте мученической смерти Хуртина расцвели эти
цветы.
– Да ты умен не по годам.
Тимьян привычно пожал плечами.
– Я ничего не помню, – сказал он, с наслаждением вдохнув аромат
из кружки. – И не знаю, откуда у меня такие знания.
Помню лишь последние дни… в нищете.
– Еще вспомнишь. – Килин похлопала его по руке. – Пей.
Осторожней, горячо. Если ты знаешь этот апокриф, то знаешь также и
то, что долгое время сахте считался цветком праведников. Но со
временем, из-за схожести с… ну ты понимаешь.