Мальчик не колебался ни секунды.
– Да, хочу.
– Хорошо. Видишь того охранника у ворот? Да, да, с ожогом на
лице. Этот ожог оставила твоя мать.
Старик взял его ладонь и вложил туда нож.
– Это бледа, помнишь,я говорил?
Мальчикзаколебался.
– Я помню, учитель.
– Ты хочешь убить того подлеца, с ожогом на лице?
Тимьян поглядел на стражника, поглядел на старика-птицу.
– Нет, вы врете, – сказал он, возвращая нож. – Откуда вы знаете
про мою мать?
– Скажу так, низший: я много чего знаю. Но всего знать
невозможно, не так ли? Ладно, пойдем отсюда.
– Позвольте один вопрос?
– Валяй.
– Зачем вы мне соврали?
– Это о чем же?
– Об ожоге? Что его оставила моя мать?
– Да так, хотел убедиться, что ты не так глуп, как кажешься. В
моем деле первое, что надобно – ум. Запомни это, низший.
** *
Они сидели здесь уже пару часов. В тесном закутке меж лачуг,
среди пыльных и беспорядочных зарослей лебеды, скрывавшей
копившийся годами мусор. Вечерело. Заходящее ярко-оранжевое солнце
перечеркивали струйки дыма.
Туут ни секунды не сидел спокойно. Он постоянно вертелся,
чесался, дергал головой, улыбался чему-то своему, тут же хмурился.
Что-то беззвучно говорил. В том, как он открывал и закрывал рот
было что-то смешное и пугающее одновременно. Тимьян смотрел на
него, и его не покидала мысль, что более странного человека трудно
найти. В мыслях мальчика всплываликакие-то незнакомые слова. Всё не
то, не то… Ни одно старику не подходит.
А что к нему подходит? И тут же, будто кто-то ему нашептал:
арха.
Арха, что на языке ассалейцев означало «древний». Откуда он это
знает?
Тимьян то и дело порывался спросить, кого они ждут, но
наткнувшись на пытливый взгляд старика, предпочитал молчать.
Наконец, Туут сказал:
– Время пришло, низший. – Он посмотрел на Тимьяна с уже
привычной смесью презрения и озорства. – Ты готов?
Тимьян уныло кивнул. Живот уже не так болел. Может, стакан
козьего молока, сдобренного смальцем со шкварками и специями, да
свежая кукурузная лепешка помогли? Туут всю дорогу ворчал, что
потратился на никчемного пацана, который и низшим-то не достоин
называться. Но мальчик был уверен: это напускное. Старик зрил в
корень. Читал его мысли. Знал кто он, хорошо знал. А главное,
старик умел внушать. Как ни дико это звучит, но мальчику так
казалось. Иначе, откуда он знал о слове «арха»?