Больше всего я боюсь, что не выдержу или просто сойду с ума. Я в
роли придатка к машине только третий месяц и пока вроде как
привыкаю, хоть порой мучают фантомные боли в конечностях и желудке.
Мой «рацион» пока что содержит небольшую дозу успокаивающего, хотя
на месте мне, возможно, придется отказаться от этого. Да, мое
существование ВОТ ТАК, черт бы его побрал, мучительно — но не
более, чем просто существование калеки. Все-таки, когда сидишь в
четырехметровом «дредноуте», который может разорвать кого-то на
части или растоптать — не так сильно ощущаешь собственную
калечность.
Но это пока. Меня ждет десять-двадцать лет непрерывного труда,
перемешанного с борьбой. Вся отдушина — громадная база фильмов,
книг и прочего. Надеюсь, мне этого хватит. Как я буду держаться под
непрекращающимся давлением на психику — покажет жизнь. На всякий
случай я поставил условие, что у меня должно быть средство для
самоубийства — цианид и опасная бритва.
— А бритва-то зачем? — спросил Серов.
— На случай, если вы мне вместо цианида положите витаминку.
Серов, правда, тоже немного подстраховался: цианид и бритва
хранятся в стальной коробке с цифровым кодом из четырех
барабанчиков. Десять тысяч комбинаций. Ну то есть, перебрать все
можно за несколько часов или за день, что не даст мне убить себя
спонтанно, если вдруг «нахлынет» внезапно.
Начинается согласование с капитанами других кораблей о том, в
какой точке мы примерно встретимся и кто в каком эшелоне пойдет:
как ни крути, в путь к Солнцу отправляется шестнадцать кораблей.
Израиль и Северная Корея не строили своих кораблей, но Китай и США
построили по два.
Согласование происходит без меня, искин отвечает голосом
несуществующего первого пилота, я как капитан только приветствую
других капитанов. Чистая формальность, разумеется. Впрочем, наш
путь к Солнцу, скорей всего, обойдется без конфликтов, потому что в
этом никто не заинтересован. Вот когда мы окажемся в зените или
надире Солнца — точки, оптимальные для прыжка — и сиганем сквозь
безумное расстояние к чужой звезде… На той стороне уже может
случиться что угодно. Как бы там ни было, все корабли имеют
кое-какие средства противоракетной обороны и, может быть,
наступательные ракеты. У меня они имеются, и вообще мой корабль,
вероятно, самый вооруженный. Но я надеюсь, что все обойдется,
потому что уничтожить остальные пятнадцать кораблей мне не под
силу.