– Возьмите, – говорит, – вам нужно успокоиться, привести себя в порядок.
Аня вырвалась из оцепенения, отстранилась от Тоньки; машинально, еще ничего не соображая, взяла платок, начала вытирать глаза. Хлюпая носом, Тонька подняла на нее взгляд и расхохоталась; вслед за ней расхохотался незнакомец. Аня спешно наклонилась к рюкзаку, порылась в нем, вытащила зеркальце… Ужас! Она и забыла, что накрасилась сегодня, – ну еще бы! первый бал! выход в свет! – и теперь весь с таким трудом (потому что украдкой – в целях конспирации) наведенный макияж превратился в безобразные лиловые разводы, дикий опус похмельного визажиста. Наверно, вид в этот момент у нее был наиглупейший, потому что Тонька так и покатывалась от хохота. Хороша подруга, нечего сказать!
Незнакомец полез в сумку (волшебная она у него, что ли?), вытащил бутылку воды, протянул. Молча, все с той же смущенной, участливой улыбкой. Потом дипломатично отвернулся, медленно побрел к аллее. Умываясь, Аня видела, что он ждет их там, засунув руки в карманы куртки, изредка посматривая в их сторону.
Тонька сделала круглые глаза, вопросительно кивнула на него: кто это? Аня в ответ тоже округлила свои, и Тонька снова прыснула от смеха.
Кое-как приведя себя в порядок, подружки вернулись на аллею. Аня с тоской представила себе их со стороны: вылитые Маугли, честное слово; неожиданно разозлилась. А незнакомец-то – ну, просто спаситель, миссионер, вернул двоих заблудших в лоно цивилизации! Тоже мне, благодетель! Думает, наверно: увидел зареванных дурочек, одолжил им платок – и уже все, герой. Потом где-нибудь у себя еще и хвастать про это будет. Не выйдет!
Она торжественно протянула ему платок, всем видом демонстрируя гордость и независимость. Вроде как: «Забирайте свое барахло, нам оно и даром не нужно!»
– Спасибо! – она проследила за его взглядом и оторопела: белоснежный и отглаженный платок превратился в измазанную тушью, мокрую тряпку. «Ой, стыдно как!», – Аня выдавила из себя улыбку, которая должна была изобразить кокетливое смущение, легкую, изящную иронию, а вышла (она это чувствовала) робкой и подавленной.
Незнакомец широко и искренне улыбнулся (ну, точно – иностранец), немного повертел платок в пальцах, комично вздыхая и цокая языком, потом с притворным сожалением опустил в зев ближайшей урны. При этом еще и подмигнул, чтобы не осталось никаких сомнений в том, что это шутка, – она улыбнулась в ответ, на этот раз, кажется, искренне и вполне естественно, – подошел, протянул руку.