«…на вас нет. Совсем распоясались,
охальники!»
Старик вновь попытался ударить
Эльхарда набалдашником трости, но следопыт отскочил и отбежал за
саркофаг.
— Постойте, вы всё неправильно
поняли, — попытался оправдаться Эльхард.
— Ни стыда ни совести, –- продолжал
разоряться старик. — Никакого почтения к усопшим. Заберутся в склеп
и суют свои причиндалы куда ни попадя.
Старик попытался обойти саркофаг,
чтобы приблизиться к Эльхарду, но тот тоже двинулся вокруг, упорно
не давая сократить дистанцию.
— ЧТО?! Ничего такого не было… никуда
я не совал свои причиндалы!
Тогда старик, сыпя ругательствами,
двинулся в обратную сторону, Эльхард тоже.
Видя, что Эльхарда ему не достать,
старик подошёл к жаровне и со злостью начал закидывать туда его
одежду. Эльхард рванулся было спасать свои пожитки, но старик очень
уж резко и рьяно для своего возраста кинулся ему наперерез.
Мгновение — и щуплая фигура преградила Эльхарду путь, а в следующую
секунду набалдашник трости с силой ударил его в живот. Старик вновь
замахнулся, Эльхард инстинктивно поставил блок. Трость больно
ударила по руке. Эльхард отпрянул и попятился, старик наступал,
угрожающе замахнувшись для удара.
На небольшом столике в изголовье
саркофага Эльхард краем глаза заметил пару старых, ржавых парных
скимитаров. Он рванул в сторону и схватил их. Старые рукояти
осыпались прахом, когда Эльхард притронулся к ним, но металлическая
сердцевина оказалась достаточно крепкой. На мгновение ему
показалось, что по ржавым лезвиям клинков пробежал голубой и
красный перелив, но думать об этом было некогда. Эльхард парировал
стремительный удар тростью, летящий в него, развернулся, перенеся
вес тела на правую ногу, и выкинул вперёд руку с зажатым
клинком.
Ржавое, испещрённое зазубринами
лезвие скимитара застыло, едва не касаясь шеи старика, который
замер ошарашенный, боязливо косясь на клинок.
— Говорю вам, вы напутали, — тяжело
дыша, медленно проговорил Эльхард, — я не тот, за кого вы меня
приняли, и я не делал того, о чём вы говорили.
— Не делал? — Старичок стоял то ли
испуганно, то ли удивлённо косясь на клинок и на голого Эльхарда,
оттопыренная нижняя губа старца подрагивала, а в уголках рта от
ругани снова белой пеной скопилась слюна.
Эльхард понял, как он выглядит,
отдернул клинок и, порозовев, постарался прикрыться единственным,
что у него было в руках, — ржавыми скимитарами. Это ему плохо
удалось, и он кинулся к жаровне, где тлела его одежда.