Совершенно сбитая с толку девушка только и сказала:
- Я не понимаю вас!
Он замолчал, глядя сумасшедшими глазами её в лицо, будто
прислушивался не к её голосу, а к чему-то ещё. А потом… Всё
произошло так неожиданно, что Наташа в любом случае просто не
успела бы противостоять ему. Старик, всё ещё держась за её руку,
снова коротко что-то сказал – жалобно, чуть не плачуще. И погладил
ей руку – то ли утешая, то ли снова умоляя. И не спуская с неё глаз
– как потом она поняла, чтобы она не смотрела на свою руку.
Наташа не закричала только из-за той же неожиданности: старик,
держа её за кисть, другой рукой резко и сильно процарапал выше
запястья нечто вроде упавшей восьмёрки, начертанной из острых
треугольников. Или нечто вроде упавших песочных часов… Это
произошло и в самом деле слишком стремительно, так что Наташа
только зашипела сквозь зубы от боли и инстинктивно попыталась
вырвать руку из хватки старика. Только открыла рот закричать:
«Зачем вы это сделали?! Больно же!», как услышала:
- Спаси Эктора! Спаси! Он последний из рода! Последний!
Рана на её руке, заливаемая кровью, саднила и ныла, а она
выпялилась на страшного старика и изо всех старалась понять его
странную мольбу:
- Спаси его! Умоляю! Во имя всех богов!
Через секунды она поняла только одно: она теперь понимает
неизвестного, а значит – он тоже должен понимать её. Или?
- Сначала я помогу вам подняться.
- Нет! – застонал старик. – Сначала Эктор! Спаси его! Времени
почти не осталось!
Понимает! Он понимает её!
Если проследить направление, в котором двигался старик, легко
было догадаться, что спасти надо того самого зверя. «Такой редкий?»
- по инерции удивилась Наташа, а потом решительно сказала:
- Я помогу вам дойти до сарая, а потом – посмотрим…
- Не надо-о…
Но уже бежал к ним Диман, вооружённый новой, свежесломанной
дубинкой. По стараниям девушки поднять неизвестного он сообразил,
что ползший не страшен. Так что спустя какое-то время чуть не
плачущий старик еле передвигал ноги, почти несомый двумя
помощниками. Вели его к тем пенькам, возле которых испуганная Света
сторожила сумки, для смелости прижимая к себе Шастю, пока что
смиренно устроившегося на её коленях. Ладно хоть – сидела. Кот-то
тяжёлый для девочки.
Старика усадили на тот пень, с которого Диман осматривал
окрестности.