– Ваше величество, вы намекаете на то, что брак между мной и Аурелией Винсенсой Иулисой Мартией де Рекбуш не столь желателен для Керессы, как вам казалось ранее?
Анна-Мария вздохнула, повернула голову и несколько мгновений молча изучала вид за окном. Ферран не стал торопить ее с ответом, а тоже переключил свое внимание на танец сверкающих на фоне сумеречного неба снежинок.
– Друг мой… – наконец заговорила королева, затем осеклась и то ли уточнила, то ли поставила в известность: – Вы ведь позволите мне вас так называть? – и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Друг мой, для Керессы, как и для Священной Грандской империи, более всего желательны безопасность, благополучие и, не побоюсь этого слова, разумные условия для жизни ее граждан… А способы достижения этих целей могут быть желательны или нежелательны лишь для отдельных лиц. А самой Керессе по большому счету все равно, кто на ком женится, если в стране будет мир, не будет голода и эпидемий.
– Кто на ком женится… – Ферран выхватил, как ему показалось, главное из речи собеседницы. – Вы предлагаете рокировку в грядущем бракосочетании? И чью фигуру вы желаете заменить? Невесты? Жениха? Прошу учесть, что Грандская империя в настоящий момент не может предложить большой выбор кандидатур. Война с эспритами изрядно проредила наше высшее аристократическое общество… Из тех, кто имеет отношение к правящей династии и до сих пор свободен от брачных клятв и обязательств: малолетний кронпринц Рудольф-Леопольд, затем троюродный дядюшка императора, герцог Тиргратенский, пару месяцев назад разменявший восьмой десяток, и я – Франц-Фердинанд, герцог Ранцгита.
– Друг мой, ваша кандидатура нас более чем устраивает! – мягко прервала его Анна-Мария.
– Значит вы предлагаете заменить невесту, – удовлетворенно кивнул Ферран, убедившись, что сделал верные выводы.
Королева мягко улыбнулась и сложила перед собой руки, затянутые в черные перчатки.
– Будем честны, Аура привлекла ваше внимание не душевными и интеллектуальными достоинствами, и даже не своей внешностью, – проговорила она. – Единственное, что могло заинтересовать представителя правящего дома Великой Грандской империи в кересской сиротке – это ее приданое – Бурые Земли.
Ферран согласно опустил веки и поудобнее устроился в кресле: по всему выходило, что формальный разговор превращался во что-то интересное, а жизненный опыт подсказывал, что все политически интересные беседы редко выходили короткими.