И тут же скомандовал:
- Спустить флаг!
Спустить флаг? Сдаться?!
Но ни один человек на «Мирном» не остановился. Флаг скользнул
вниз, а моряки деловито и без суеты продолжили заряжать мушкеты, их
оказалось неожиданно много. Канониры засыпали в пушки порох,
трамбовали его прибойниками. Затем – пыж, тем же прибойником плотно
забитый внутрь, и лишь потом картечь – ведро чугунных шариков, на
близком расстоянии способных весьма тщательно почистить вражескую
палубу от злых супостатов.
Но это только в том случае, если противник подойдет совсем
близко, на расстояние пистолетного выстрела.
Если же, пользуясь преимуществом в скорости и маневре, он решит
предварительно расстрелять дрейфующий корабль из пушек, шансов
выжить у команды флейта не будет вообще.
С другой стороны, расстрелянный корабль означает испорченный, а
то и уничтоженный груз. Так что осталось ждать, что победит:
жадность или осторожность. У жадности шансов больше – все-таки флаг
на «Мирном» спущен, сдаются трусливые купчишки.
Буагельбер еще раз взглянул на пирата.
- Думаю, пара часов у нас есть. Предлагаю провести их за пусть и
не графским, но вполне приличным дружеским столом.
И пригласил в свою каюту.
Морской бой неспешен. Скорости кораблей и так невелики, а уж
разница в скорости и вовсе едва заметна. Погоня может длиться
часами и не раз обреченному на разграбление купцу удавалось
скрыться в ночной темноте. Но сейчас этот прием не работал – штиль
крепче любого якоря привязал парусник к месту.
С другой стороны, шебека без парусов движется не многим быстрее
пешехода на суше, поэтому времени для обеда вполне достаточно.
За столом говорили о чем угодно, только не о предстоящем бое. О
торговле, ценах на вино и сукно, о последних парижских сплетнях, до
которых моряки оказались весьма охочими. Словно и не рвался к ним
не жалея весел пиратский корабль. Особенно речистым оказался
суперкарго. Пусть и с деревянной фамилией, но было видно, что
торговлю он не просто любил – обожал, словно лучшее в мире
развлечение. За что уж его предка назвали Трамбле, неизвестно, но
потомок, кажется, знал цены на все товары во всех портах мира и
рассуждать о них мог часами, лишь бы слушатели не разбежались. А
куда они посреди океана денутся?
Впрочем, Трамбле все же рассказал, что фамилия была дана
односельчанами некоему пройдохе, умудрившемуся впарить проезжим
купцам осину под видом красного дерева. Потом бедолага два месяца
прятался в лесу, кстати, осиновом, от праведного гнева
потерпевших.