— В тюрьму упрячу, — предложил Обломов. — В подземную одиночку.
Охрана там — из бывших каторжников. Люди степенные, не болтливые.
Устроит?
Головин затрясся. Я кивнул:
— Знал, что могу не тебя положиться. Всё, Илья Ильич, бывай. Без
охранников по городу — ни шагу! Понял меня?
— Понял. Как не понять.
— Помилосердствуйте! — взвыл Головин. — Меня?! Дворянина?! В
одиночку?!
Дослушивать я не стал, уж с этим мозгляком Обломов и без меня
разберётся. Начертил на полу Знак. И через секунду увидел дверцы
своего родного транспортировочного шкафа.
Перед тем, как выйти, прислушался. Услышал гомон. Но шумели не в
комнате, издалека. Значит, со двора доносится. И гомонят, хоть и
встревожено, но заполошных визгов не слыхать. Я на всякий случай
активировал Доспех. И из кабины вышел, держа перед собой меч.
Захар отскочил в сторону за мгновение до того, как я на него
налетел.
— Ты чего с мечом?!
— А с чем, по-твоему, я должен быть, получив сигнал SOS? С
мухобойкой? Что стряслось? Кто на этот раз припёрся?
— Никто не припёрся. Маруська пропала.
— В смысле — пропала?
— Утром пошла на речку стирать и пропала. Тётка Наталья ругаться
начала, куда делась? Я искать её побёг. Прихожу на берег, где
Маруська обычно стирает, а там корыто на боку валяется, бельё по
траве раскидано, и песок на берегу утоптан — будто стадо паслось. А
Маруськи нету. Только лента лежит, которой обычно косу подвязывает.
Вот, — Захар показал мне голубую ленту.
Атласную, украшенную бусинами и золотой вышивкой — я сам купил
её в лавке Брейгеля в подарок Марусе. Девчонка тогда аж визжала от
восторга. С лентой не расставалась, вплетала в волосы. Я, конечно,
не большой знаток по части устройства женских причёсок, но что-то
подсказывает — просто так она бы ленту не обронила. И по доброй
воле её бы не отдала. Ленту у Маруси отобрали и специально оставили
на берегу.
— Она не просто так лежала, — подтвердил мою догадку Захар. —
Камнем придавили — как будто нарочно, чтобы мы увидели, когда
искать Маруську будем.
— Я.
— Чего?
— Не чтобы «мы», а чтобы я увидел. Маруся всему миру растрепала,
что лента — мой подарок. И вызывают таком образом не абы кого, а
меня.
Говорил я это уже на ходу, спускаясь по лестнице. Захар бежал за
мной. Сокол избрал более короткий путь — выпорхнул в окно. На
крыльце особняка меня встретило общее собрание: Тихоныч, тётка
Наталья, Данила и Груня с младенцем на руках.