И открылись им хрустальные врата «сияющего града на холме», и
приняли руки их вожделенную «зеленую карту», и какая жизнь тогда
началась… Цимес! Цимес мит компот!
Двадцать лет спустя почтенный профессор Бен Карлайл по-прежнему
преподавал в МИТе, Элис суетилась по дому в пригороде Бостона, а
Рон как раз отучился в Беркли. Вырос, весь в отца – такой же
беспринципный карьерист с гипертрофированным тщеславием…
…Астронавт хрипло захохотал, в изнеможении обнимая кольчатый
ствол пальмы.
– Ну, вот… – всхлипнул он, переходя на русский. – Хоть правду
сказал! Может, мне тогда советский День космонавтики отметить?
Утирая глаза грязным рукавом, Карлайл мельком глянул на
сверкающую океанскую даль, и замер. Это было невозможно, но это
было – в каких-то паре кабельтовых от берега белела роскошная яхта,
изящная и остроносая, гонимая парой пузатых парусов.
Охнув, Рон сдернул с себя рубаху, замахал ею неистово, призывая
и моля. Скуля в изнеможении, добежал до кострища, живо раздул угли,
швырнул на съедение трепещущим язычкам огня охапку сухих
водорослей. Дым, крутясь и клубясь, потянулся вверх.
– Эге-ге-гей! Сюда-а! Help! Help me!
Обессиленно упав на колени, Карлайл захохотал, завыл, зашлепал
неистово руками по мокрому песку – яхта медленно разворачивалась,
бушпритом нацеливаясь на лагуну.
Суббота, 17 апреля. Утро
Тихий океан, борт яхты «Дезирада»
– Семь лет! – потрясенно восклицал Давид Валькенштейн. – Семь
долгих лет! Один на необитаемом острове! Ой-вей…
Кряжистый и плотный, с красным лицом и жирным загривком, он
напоминал Рону мясника. Сын эмигрантов из Одессы, Давид Маркович
нынче стоил миллиард, но яхта была им куплена не статуса ради –
советское детство взыграло, захотелось романтики и дальних
странствий…
Карлайл внимательно смотрел на богатенького искателя
приключений. Яхта держала курс на Гавайи, и все дни плаванья Давид
крутился и вился вокруг, надоедая Рону, как приставучая муха, но
выражая жадный восторг, детское изумление – и подлинную
симпатию.
– О! – снова взбурлил любопытством
Валькенштейн. – Рон, а ведь ты так и не рассказал мне, как, вообще,
оказался на… – он со вкусом выговорил: – На Рароиа!
«Ну, наконец-то!» – мелькнуло у «Робинзона» в голове.
Довольно потянувшись в мягком кресле, Карлайл выдохнул, всем
телом – вымытым телом! – ощущая приятное касание чистой футболки и
стиранных шорт.