– Мы не палачи!
А я, значит, палач. Говорили мне
такое – в другом мире. Правозащитница нашлась! Откуда лезет это
дерьмо? Права убийц их волнуют, а вот страдания жертв – нет. Нацист
Брейвик, убивший 77 человек, большинство из которых дети, и
осужденный на 23 года тюрьмы, борется за свои права. Его не
устраивает одиночная камера из трех комнат – спальни, кабинета и
спортзала. Кофе ему подают холодным, а еду разогревают в
микроволновке. Нет, чтоб прямо с кухни. Условия «бесчеловечные».
Каково об этом читать родителям убитых детей? Но правозащитникам
это не интересно.
Вдыхаю и выдыхаю воздух. Ругаться
нельзя.
– Вам приходилось видеть бешеных
собак?
– Нет, – удивляется Леокадия.
– А мне пришлось. Милый песик,
любимец семьи. Но его укусила бешеная лиса, прибежавшая из леса, и
песик заболел. Он был не виноват, но я его застрелил. Жизнь людей
дороже.
Поворачиваюсь и ухожу. Нужно найти
Кульчицкого. Водка у него…
[1] Абдоминальный – относящийся к
животу. От латинского abdomen – живот.
[2] Торакальный – относящий к грудной
клетке.
[3] Помощь (нем.).
4.
Голова побаливает, во рту будто сотня казаков переночевала.
Казаки… Я вчера, кажется, куролесил. Вспоминаем…
Взяв у Кульчицкого штоф[1] водки, я
отправился к казакам. Своих видеть не хотелось, а пить одному
некомильфо. Казаки варили кашу. В лазарете еды не попросили, как
узнал позже, чтобы не объедать раненых. Хорошие тут люди! Моему
появлению казаки удивились, а Болдырев даже смутился, когда
предложил выпить. Офицер с нижним чином? Здесь так не принято.
Пришлось объяснить, что я зауряд-врач, а никакой там офицер. И
вообще меня звать Валериан. Объяснение приняли благосклонно, чему в
немалой степени способствовал штоф, на который казаки смотрели с
интересом. Водку разлили по кружкам и употребили, затем поели каши
из котелка. Для меня нашли ложку, с собой захватить я не догадался.
Поев, казаки запели – что-то заунывное про Дон-батюшку. Мне песня
не понравилась, и я предложил сменить репертуар. Казаки попросили
показать, ну, и получили:
Под зарю вечернюю солнце к речке
клонит,
Все, что было, не было, знали наперед.
Только пуля казака во степи догонит,
Только пуля казака с коня собьет…
– Любо! – закричали казаки, когда я
смолк. – Еще знаешь?
Мне было не жалко, и я выдал еще песню от главного казака
России по фамилии Розенбаум: