Кащей медленно кивнул. Хлопнув в ладоши, он произнес:
- Без осанны твоей я как-нибудь проживу. Но проделав столь
долгий путь, ты заслужил награду. За твои сокровища я отдарюсь
одним волшебным предметом. Выбирай, который желаешь получить.
По воле бессмертного царя в залу доставили пять вещиц.
Невзрачных, простых на вид, но неизмеримо более дорогих, чем все
сокровища, что привез Ибрагим. Купец понял это сразу, смекнул с
первого взгляда – и его глаза зажглись жадностью.
Первой Кащей показал ему круглую шелковую шапочку с костяной
пуговичкой. Была та ладно скроена, невесома, но главное, что в ней
было ценно – чудесное свойство. По велению Кащея невольница Айгуль
надела ее на прелестную головку и... исчезла.
Не до конца исчезла, конечно, не по-настоящему. Стала незримой,
прозрачной как воздух. Изумленный Ибрагим даже протянул руки,
пощупал – и наткнулся на мягкое, приятное.
- Диковина какая, диковина!.. – заахал он, бережно беря
шапку-невидимку.
Да уж, за такое и сундука золота не пожалел бы купец. Только
вот... маловата шапочка-то оказалась. На женскую головку явно
шилась. И так Ибрагим мостил ее, и эдак – не налезала должным
образом. Не срабатывало волшебство.
- Эхма... – вздохнул купец. – Нет, повелитель, не по мне эта
шапка. Пусть ее другие носят.
- Как знаешь, - пожал плечами Кащей. – Возьми ее тогда ты,
Яга.
Яга от шапчонки не отказалась. Примерила ее, покрасовалась перед
зеркалом.
- Хорошо ли мне так, Кащеюшко? – донесся из пустоты кокетливый
голос.
- Гораздо хорошо, - осклабился Калин. – Много лучше прежнего.
Так и ходи, не снимай.
- Не тебя, огуряла, спросили, а коли б и спросили – так ответа б
не ждали! – разозлилась старуха, снова становясь видимой.
Драгоценные шелка тоже достались Яге Ягишне. Старуха, которой
перевалило уже за триста лет, закуталась в них и павлинисто
закудахтала. Так уж ей понравилось.
А купцу Ибрагиму предложили другую умную вещь – гусли. Были они
неказисты, потерты, рассохлись от времени – но свойством обладали
чудесным. Взял их в руки Соловей-Разбойник, положил пальцы на
струны – и пошел играть трепака!
И пока Соловей играл – всем так-то весело стало, так-то задорно.
Ноги сами в пляс пускались, вензеля выводили. Каменные половицы аж
затряслись – то принялись топать братья-велеты, три удалых
великана.