В конце улицы показались Маша и Вал.
Судя по всему, парочка возвращалась с пляжа, молодые люди держались
за руки и о чем-то оживленно переговаривались, Маша то и дело
смеялась встряхивая непросохшими после купания волосами.
Густав встал и помахал им рукой,
привлекая внимание, а затем, вынув изо рта почти погасшую трубку,
гаркнул:
— Эгей, друзья! Заходите к нам, у
нас с Габи сегодня на ужин отличный мясной пудинг!
— Гутен абенд! — крикнула в ответ
Маша. — Пудинг? Пожалейте наши стройные тела! К пудингу, небось, и
пиво прилагается?
— А как же! Что за ужин без кружечки
старого доброго темного… или светлого? Вал, ты какое
предпочитаешь?
Последнюю фразу Густав закончил не
повышая голоса: молодые люди уже входили в низенькую деревянную
калитку.
— Я всякое люблю, — улыбнулся Вал,
поднимаясь на крыльцо и отвечая на крепкое, сердечное рукопожатие
немца.
Маша не стала вступать в
дискуссию о сортах пенного напитка, а пошла поздороваться с Габи.
Расцеловавшись с подругой, она стала с неподдельным интересом
рассматривать свежепересаженные растения.
— О, я смотрю наши дамы нашли общую
тему для беседы! — глаза Густава смеялись. — Значит у нас есть
время выкурить по трубочке. Вал, ты когда-нибудь курил трубку?
— Несколько раз пробовал. Мне
нравилось, но в маленькой квартире всегда кто-то был недоволен
дымом.
— Главное, что тебе это было по
вкусу. А раз так, у меня есть для тебя маленький сюрприз. Идем!
В старомодно обставленной гостиной,
Густав подошел к массивному резному комоду и, порывшись в одном из
ящиков, протянул Валу изящную вересковую трубку.
— Нравится? Это тебе. Не благодари,
я очень люблю делать подарки.
— Все равно спасибо!
Они уселись за большой стол и не
спеша набили трубки, раскурили, голубоватый ароматный дымок поплыл
по комнате. И Вал все-таки решился задать давно интересовавший его,
но казавшийся несколько бестактным и неуместным вопрос:
— Густав, только не обижайся, я не
знаю, насколько эти темы у вас принято обсуждать. А как ты сюда
попал?
— Тема как тема, чего тут обижаться.
А тебе действительно интересно? Что ж, слушай... — он посопел
трубкой, собираясь с мыслями. — Так вот, родился я в десятом году в
Мюнхене. Учился, себе, потихоньку, на инженера по автомеханической
части, потом работал на заводе BMW, к политике склонности не имел,
да и совсем ею не интересовался, если честно. А тут, бац – война!
Мобилизация! Родина в опасности! И все такое, ну, ты понимаешь. Что
делать, или на фронт, или под суд за уклонение идти. Пошел. То есть
воевать за Родину.