“Ну и чего тебе?”
И что он ответит? Что-нибудь
типа:
“Жить без тебя не могу!”
А она:
“И где же ты был все эти годы?”
Ага, детей с другой делал... Черт,
это же полный бред! У Вала запылали уши, будто его поймали за
чем-то неприличным. Он в который раз задумался: а действительно,
что ему вообще нужно? И как не бился, он не мог ответить себе на
этот вопрос.
Слякотный и промозглый ноябрьский
вечер опустился на Москву. Шел редкий крупный снег, но было не
особенно холодно, и снежинки, начиная таять еще в воздухе, устилали
землю серой, ноздреватой и пропитанной водой, массой. Было
неправдоподобно тихо, лишь иногда с мокрых ветвей деревьев гулко
капало.
Они шлепали по аллейке, вдоль
какого-то длинного забора, разговаривая о чем-то незначительном.
Маша училась в медицинском и рассказывала о первых месяцах в
институте, об изучении латыни, которая неожиданно оказалась
довольно интересной дисциплиной, несмотря на всякие там аблативусы
инструменти и прочие супины, о том, что им скоро надо будет
препарировать какую-то дрянь, а потом и в анатомичку ходить, чего
ей совершенно не хотелось... Вал все больше слушал, и ему
действительно все это было очень интересно.
Они перешли пустынную улицу и
остановились около подъезда.
— Мне пора, — спокойно сказала Маша,
и по ее спокойному лицу невозможно было сказать, расстроена она
этим, или ей вообще все равно. — Жутко замерзла.
— Хорошо. То есть ничего хорошего…
Пора так пора.
— Вот держи, — она достала озябшими
руками из кармана куртки магнитофонную кассету. — Послушай. Это
группа “Чайф”, она с Урала, но недавно стала и у нас популярной.
Мне особенно нравится первая песня: “С войны”. Только слушать ее
надо в темноте и сидя на полу. Сильная вещь.
— Спасибо, сейчас приду домой и
попробую. А ты как, завтра свободна?
— Пока не знаю, звони.
— Ладно…
— Ну все, пока, — Маша повернулась и скрылась в подъезде, ни
разу не оглянувшись.
Густав Лемке сидел у себя на
крылечке и курил небольшую изогнутую трубку. В неподвижном воздухе
теплого летнего вечера далеко разносился аромат хорошего табака,
приправленного ванилью и вишней. Густав наслаждался хорошей погодой
и терпким вкусом табачного дыма, периодически бросая косые лукавые
взгляды на Габи, которая возилась с цветами здесь же рядом в
палисаднике, одетая в легкое платье, подчеркивавшее ее весьма
женственные формы.