Анна корила себя за то, что могла
когда-то думать о нём дурно, пусть собственные душевные терзания и
затмили для неё весь мир. Она ведь знала, что Штольман не сделал бы
подлости, не такой он человек. Но говорить об этом сейчас было уже
поздно. Оторвавшись от Якова, Аня выскользнула из экипажа и
направилась в больницу. Доктор Стивенс был очень польщён тем, что
она помнит о его празднике. Он её поблагодарил, и Анна отправилась
обратно, по дороге переговорив с медсёстрами в коридоре.
— Ты отпустишь меня на
рождественскую ярмарку с девочками? Хочу купить кое-что! — спросила
Аня, зная, что он не любит, когда она куда-то ходила в одиночестве.
Теперь она берегла его нервы, и ей уже не казалось, что это
ущемление её свободы. Она знала, что Штольман не будет возражать,
он никогда бы не ограничивал её в чём-то, если не была затронута её
безопасность, поэтому это была простая формальность.
— Только не вечером, — немедленно
сказал Яков. — Была сводка, что на ярмарках вечерами орудует шайка
карманников. Будьте осторожны!
Аня кивнула и обняла его за плечо.
Забота о её сохранности всё ещё стояла во главе угла. Но теперь эта
предупредительность ей скорее нравилась.
Особняк Буффаров Штольман осмотрел
несколько скептически. Казалось, что к нему приложил руку какой-то
безумный гений архитектуры, разбросав по крыше несколько
разномастных башенок, а по фасаду — россыпь разнокалиберных окон.
Такой стиль ему не очень нравился. Он всё же тяготел к классике и
порядку. Бенуа Буффар встретил их в гостиной и тоже оглядел гостей
с некоторой долей скепсиса. Яков ему понравился, он был именно
такой, каким в его представлении должен был быть частный сыщик, а
вот Аня его не впечатлила. Слишком красивая, слишком утончённая. На
детектива она не тянула.
Штольман, однако, усадил жену рядом
с собой и приготовился слушать хозяина дома. Аня также внимательно
смотрела на Бенуа, и он внезапно смутился. Может, она не просто для
украшения при муже — вон как смотрит!
— Господин Буффар, мы здесь,
поскольку Поль Мартен сказал, что вам требуется помощь с вашей
дочерью, — начал Штольман. — Он обрисовал ситуацию в общем, но мы
бы хотели услышать вашу версию, а после поговорить с самой
мадемуазель Буффар.
Бенуа вдруг отчего-то успокоился. До
этого он не мог найти себе места, но этот странно невозмутимый
человек внушил ему какую-то уверенность своим тоном и надёжностью.
Может быть, он и в самом деле чрезмерно волнуется и делает из мухи
слона?