- Не скрою, я наводил справки, - довольно заявил он, - но мало ли, вдруг, есть какой-нибудь старый договор, о котором молчат до поры, до времени. Поверить не могу, чтобы к такой красавице до сих пор никто не посватался!
- Почему же, - Лотте неожиданно стало даже чуть обидно. – Сватались. Только не отдавали, пока Вилма замуж не выйдет. А почему дело затянулось, милостивый господин может расспросить у молодого фон Ледингена. Вы, похоже, очень с ним дружны.
- Дружен? – Сверкнул белыми зубами рыцарь и рассмеялся. – Мы служим одному господину. Ну и знакомы, конечно. Бывает приятно, знаете ли, выпить по кругу-другому пива с земляком. А вам, я смотрю, молодой Бент не по нраву.
Лотта в ответ только пожала плечами. Ну что ты ему скажешь? Что из-за этого Бента сестра уже скоро год рыдает ночами в подушку? Что о неудачной помолвке в округе не судачил только ленивый? Странно, что он не слышал. Хотя, с другой стороны, зачем бы он стал слушать подобные сплетни?
Рыцарь фон Фехельде понял ее молчание на свой лад. И даже похвалил за разумность. Дескать, правильно, нечего на этого Бента заглядываться. И вообще, это было бы странно, если бы молодой незамужней девице нравились просватанные парни. А наоборот – сам Творец велел.
Короткая прогулка подошла к концу, а Лотта так и не определилась в своем отношении к рыцарю Зигфриду, как он просил его теперь называть. В конце концов, они скоро поженятся, какой толк в «выканье» и «милостивых господах». Был он большим, шумным и, кажется, вполне добродушным мужчиной.
За столом ел за двоих. Пил – тоже. Но, видимо, из-за огромных размеров и сытной закуски не пьянел совершенно. Говорил громко и много. На Лотту смотрел так, как не полагается прилюдно смотреть не то что на невесту, а даже на жену. Но совсем уж распущенным он, вроде бы, не был. Лотта так и не смогла вспомнить ни одной сплетни о его похождениях, а спрятать что-либо такому заметному в округе человеку было бы сложно.
Да и в храме его Лотта тоже помнила. Он сидел тогда на почетном месте и истово молился. Не рискуя довериться своему небольшому опыту, Лотта обсудила все это с матерью. И обе женщины пришли к выводу, что, видно, такая у человека натура. Он ничего не умеет делать наполовину. И все, что ни делает, делает с одинаковой страстью.