И теперь такой вечер испорчен. Софья была не дура. Она видела,
что отец не так спокоен, как хочет показать, и мать волнуется
больше обыкновенного. Да и внутри неё самой то самое место, которое
всегда говорило ей, что будет неладно, неприятно зачесалось,
заворочалось, поднимая, будто ил со дна, пенившееся во все стороны
ощущение беды.
Алекс, который до марта числился полноценным сотрудником
родительского детективного агентства, понимал, что теперь они с
отцом должны будут работать быстро и слаженно, чтобы вычислить
автора записки и предотвратить все его угрозы. И ему было
неспокойно.
Как только Штольманы доехали до дома, то Аня немедленно
поднялась в гостиную и, достав свою папку для рисования, набросала
портрет призрака, который побеспокоил их на балу. Яков с удивлением
увидел, что никто из детей также не ушёл переодеваться. Все
расселись по креслам и с напряжением ждали, когда Анна закончит
рисовать.
— Не стоит так волноваться! — сказал Штольман. — Ещё ничего не
ясно!
— Нет, папочка! — сурово сжав губы, покачала головой Лидочка. —
Мы тоже должны знать, что происходит! И мы никому не дадим тебе
навредить!
— Послушайте, — попытался воззвать к голосу разума Яков. — Ещё
вообще ничего не ясно! Это вполне может оказаться чьей-то злой
шуткой!
Все его дети как один покачали головой. Это однозначно был не
розыгрыш. Штольман вдруг тоже почувствовал укол беспокойства — ещё
большего, чем до этого. И Алекс, и Софья, и Лидочка обладали
потрясающей интуицией. И если они говорили, что всё вовсе не так
просто, то так оно и было. Надо готовиться к худшему.
— Готово! — воскликнула Аня и протянула мужу рисунок.
Штольман взял набросок, а дети рядом дружно задержали
дыхание.
— Это Полонский, — сказал Яков, как только посмотрел на портрет.
— Боже мой, этой истории тридцать с лишним лет! Каким же образом
она могла выстрелить здесь, в Париже, спустя столько времени?
— Кто такой этот Полонский? — спросила Анна, пытаясь разглядеть
в изумлённом муже ещё какие-нибудь эмоции, но ничего не находя.
— Я расскажу, как всё было, — улыбнулся Штольман. Он видел, что
жена и дети навострили уши, подались вперёд и замерли, будто гончие
на охоте, почуявшие добычу. Это была очень забавная и трогательная
картинка одновременно. Его родные уже готовы были ринуться в бой,
чтобы ему помочь. Разве могло быть иначе?