Она, хоть и была с виду обыкновенной женщиной среднего возраста,
но разительно отличалась от беззаботной молоденькой Аллочки не
только внешне и по возрасту, но и по своему интеллектуальному
развитию и восприятию мира. Хотя Эльза университетов и не кончала,
но ее суровый чекистский опыт много значил. Она искренне считала
себя бойцом революции, стоящим на страже идей, ради которых эта
революция делалась. И Эльза жила этими идеями на самом деле, а не в
лозунгах, стараясь делать ежедневно все возможное для того, чтобы
бороться с врагами, угрожавшими делу построения социализма.
Причем, ее понимание развитого социалистического общества во
многом совпадало с моим пониманием того, каким должен в идеале
стать Советский Союз: справедливым и сильным государством, где
каждый гражданин будет чувствовать поддержку своей страны во всех
начинаниях, направленных на общественный прогресс, одновременно
научившись остро чувствовать ответственность за лучшее будущее для
всего общества и за свои собственные ошибки. И в этом идеальном
государстве каждый человек сделается не эгоистом, а творцом
прогресса, обладающим обостренной эмпатией и приносящим пользу
обществу на своем месте хоть дворника, хоть высшего госчиновника. А
взаимопомощь, забота о согражданах и о благе страны станут смыслом
жизни для каждого.
Но, и Эльза, и я отлично понимали, что пока до идеала советским
людям очень далеко. Хотя и имелись, конечно, энтузиасты,
стремящиеся, как и Эльза, выстроить новый лучший мир, о котором
столько говорили коммунисты. Но, энтузиастов этих, своеобразных
чудаков, верящих в лучшее и готовых работать даже бесплатно ради
скорейшего наступления коммунизма, все-таки было не слишком много.
К тому же, далеко не каждый из них посвящал свою жизнь не только
трудовым подвигам, сутками засиживаясь на работе, как могла это
делать Эльза, но и постоянному преодолению смертельной опасности,
которой подвергался каждый чекист без исключения. Ведь любого из
сотрудников ОГПУ могли в любой момент убить враги просто за
принадлежность к нашей конторе, как, например, троцкисты вырезали
всех наших в Горках, в Нижнем Новгороде и в Самаре.
Что же касалось прочих энтузиастов строительства коммунизма или,
хотя бы, настоящего справедливого социализма, то этих не слишком
многочисленных восторженных пассионариев, как я хорошо знал, потом
почти поголовно перебили на войне, если, конечно, они уже и раньше
не попали под репрессии тех же Ягоды и Ежова. Например, в деревне
под Рязанью, откуда происходила и где всю жизнь прожила моя
бабушка, с фронта из полсотни деревенских мужчин, ушедших воевать,
вернулись только двое. Причем, один из них на фронте потерял левую
ногу, а второму взрывом минометной мины оторвало половину правой
руки. И так было во многих деревнях. Сильно не хватало мужского
населения после войны. Вот и образовалась пресловутая
«демографическая яма». Физически, конечно, отстроила обратно страна
все разрушенное немцами тяжелым трудом наших женщин,
немногочисленных выживших мужчин и нового подросшего поколения, но
только тот неповторимый дух энтузиастов первых советских пятилеток,
верящих в идеальное новое общество, основанное на справедливости,
исчез навсегда. Ведь лучшие и самые сильные духом люди погибли, не
успев вырастить себе достойную смену! И теперь мне нельзя было
допустить ничего подобного.