Почему-то Рыков считал, что я, в данный момент, очень подходящая
фигура, на которую потом можно будет списать все неудачи и ошибки
сложившейся непростой ситуации. Рыков с Бухариным почему-то не
сомневались, что я обязательно натворю что-нибудь ужасное, и потом
меня будет в чем обвинить, после того, как я возьму на себя все
риски, разберусь с Троцким и троцкистами. То есть, эти двое
намеревались банально использовать меня. Они собирались подставить
меня под все свалившиеся на СССР проблемы, сами оставшись
чистенькими. А потом, когда я сделаю свое дело, они планировали…
закопать меня. Бухарин так и сказал: «Ладно, дадим пока этому
поляку покуролесить, а потом спишем все на него и закопаем». Тут,
как я понимал, речь шла, как минимум, про то, чтобы слить на меня
всю грязь и закопать фигурально, обвинив во всех грехах, а, как
максимум, они могли и вынашивать план моей физической ликвидации,
когда с троцкистским мятежом все закончится. Но, из перехваченной
беседы пока было не понять, что же именно они имели ввиду.
— Я считаю, что в данный момент никто другой не сумеет провести
страну сквозь эту новую опасность. Только Сталин мог бы справиться
с Троцким, вышедшим из-под контроля и начавшим войну, но троцкисты
вывели Кобу из игры. Потому Менжинский нам сейчас очень пригодится
на месте генсека, — говорил Рыков.
— Да, этот польский выскочка сейчас будет полезен нам, я
понимаю, — соглашался Бухарин. И тут же добавлял:
— Но, лично мне он не симпатичен. Он настолько категоричен, что
я даже иногда не могу с ним разговаривать, потому что он меня
бесит. Слишком правильного из себя строит.
— Думаю, что стоит потерпеть. Во всяком случае, этот поляк
помягче, чем Джугашвили, — замечал Рыков.
Но Бухарин возражал:
— Да где уж мягче! Это одна видимость. Мягко стелет, да жестко
спать!
Перечитав еще раз стенограмму перехвата, я решил для себя, что
обязательно следует разобраться с этими высокопоставленными
товарищами, а пока приказал усилить за ними негласное наблюдение. Я
подумал, что, возможно, ненависть Бухарина ко мне кроется в том,
что я начал серьезно копать под Коминтерн, который он возглавляет с
конца 1926 года, после того, как сняли Зиновьева. Возможно, что
Бухарин за это время плотно подсел на денежные потоки, идущие по
линии этой международной организации. И теперь, разумеется, он не
желает с этих выгодных потоков слезать.