— Ваше высокопреосвященство, — Мергерит неожиданно встала
из-за стола. — Ваша милость... — теперь она обращалась ко мне, — к
сожалению, я вынуждена покинуть вас на некоторое
время...
— Не беспокойтесь, дочь моя, — де Бургонь поднял руку для
благословения. — А мы с бароном пока развлечем себя беседой. Вы не
против, барон?
Я молча кивнул и был удостоен мимолетной улыбки Мергерит,
после чего она ушла из трапезной, а вслед за ней отправились
прислуживающие за столом. Мы с кардиналом остались одни.
— Я слышал, вашу просьбу об отставке удовлетворили? —
Кардинал пресыщенно вздохнул и откинулся на спинку
кресла.
— Да, ваше высокопреосвященство. Государь внял вашей
просьбе... — Я наколол на кинжал фаршированного перепела и положил
его себе на блюдо.
— Не стоит, — де Бургонь снисходительно улыбнулся, — я
счел своим долгом помочь, благо это в наших общих интересах. Итак,
не соблаговолите ли озвучить свои дальнейшие планы?
— Мои планы в некоторой степени зависят от вас, ваше
высокопреосвященство... — вернул я ему улыбку.
— Ах, да!.. — Кардинал картинно всплеснул руками. — Совсем
забыл. Интересующий вас человек...
— Нас, ваше высокопреосвященство, — осторожно
поправил я священника. — Интересующий нас человек...
— Интересующий вас человек пытался со своим отрядом
наняться на службу... — кардинал проигнорировал мое замечание,
сделал паузу и, только дождавшись на моем лице выражения крайнего
нетерпения, продолжил: — …к руа франков Луи. Но известный вам граф
Филипп де Кревкер отговорил государя. Мало того, убедил арестовать,
но кондотьер все же успел скрыться.
— Судьба предателей всегда незавидна, — прокомментировал
я, отпив глоток вина. — И где теперь его искать?
— Мы не знаем, — коротко ответил де Бургонь. — Но скоро
узнаем. Кстати, ваше судно в порядке?
— Мое — да. Второе еще не готово, только заложили.
Торговые суда компании — в море, и вернутся не раньше осени. Ваш
эконом в курсе... — слегка намекнул я на тот факт, что нас
связывают не только политические дела, но и финансовые.
— Я о... как там ее?.. — Ккардинал полюбовался горкой
красной икры на ложке и отправил ее в рот. Мое изобретение —
вернее, нововведение, так будет точнее — произвело настоящий фурор
при дворе и теперь все, кто мог позволить себе икру, жрали ее как
не в себя. В том числе кардинал, которому я поставлял несколько
бочонков в год.