— Екатерина Андреевна, я рад
приветствовать вас, - улучив момент, я все-таки подошел к Кате.
Девушка потупила глаза, показавшись
еще более миленькой.
— Господин Сперанский, я так же рада,
- прозвенел ее голосок.
— Екатерина Андреевна, будет ли в
вашей книжке и для меня строчка. Если позволите, то за эту строку я
смогу отблагодарить вас иными строками, но уже виршами, - пытался я
завести разговор.
— Мне, действительно, жаль, но
ближайшие четыре вальса заняты, - сказала Катя и мне показалось,
что она была в своем сожалении искренней. – Да и батюшка с вами
желал переговорить.
— Я буду просить вашей руки, -
решительно сказал я и девушка обронила веер, к которому на цепочке
была прикреплена книжка для танцев.
— Вы смутили меня, - сказала
Катя.
— Я должен быть откровенен с вами, и
никогда не лгать… Никогда… - сказал я, подождал еще немного, пока
момент не стал слишком неловким и, не дождавшись ответа на слова о
сватовстве, отправился к Вяземскому.
Думал, что я знаток душ, но вот
сейчас не понял, какие эмоции на самом деле испытала Екатерина. Да,
я ее ошарашил, но куда еще могли привести мои ухаживания, пусть они
и были фрагментарными? Ну не стал бы я тратить и время и силы и
деньги на то, чтобы просто задурить девчонке голову. Хотя это я
знаю, а как иные обо мне думаю, не всегда понятно.
— Присаживайтесь, Михаил Михайлович!
- чуть усталым голосом сказал Вяземский, когда я вошел в его
кабинет. – Я требую с вас объясниться!
— Я хотел бы просить руки вашей
дочери, ваше сиятельство, - сказал я, пока не садясь за
предложенный стул.
— Руки? Почему она? Посчитали, что
рожденная не в браке, так ровня? – вскричал Андрей Иванович.
Я промолчал, хотя уже мог свести
разговор к дуэли, слова прозвучали обидные. Вот только нельзя мне
дуэлировать с этим человеком, даже если он и не будет моим тестем.
Император не поймет такого, не простит.
— От чего вы молчите? – спросил
Вяземский, когда от меня не последовало реакции на крик. –
Отвечайте!
— Извольте, раз настаиваете. Я нынче
уже потомственный дворянин с немалым состоянием. Роду племени не
крестьянского, а священнослужителя Церкви нашей. И да, я питаю к
вашей дочери искренние и светлые чувства. Я могу стать для нее
хорошим супругом, - сказал я и не более того.
Оправдываться и начинать многословно
убеждать, что я именно тот, кто… Не буду.