Патриарх осекся, борясь с новым
приступом жгучего гнева. В этот миг в дверном проеме возникла еще
одна фигура — юноша в алой мантии с вышитым на груди огненным
фениксом. Он низко поклонился Норбану, едва ли не касаясь пола
лбом.
— Отец, — произнес юноша, не
поднимая глаз. — Позволь мне заменить брата Сориндара на
региональном турнире. Боюсь, что в таком состоянии он не сможет
представлять нашу школу в должной мере.
Патриарх лишь окинул его безучастным
взглядом, но промолчал.
И тут на пороге показался сам
Сориндар. Горделивая осанка практически не изменилась, однако на
его лице больше не сияла властная улыбка, некогда способная свести
с ума любую женщину как в клане, так и за его пределами. Левую
сторону лица прикрывала массивная маска из обсидиана с
металлическими заклепками. Под глубокими провалами ее глазниц
виднелась обваренная кожа.
Уцелевший глаз полыхал яростью
лесного пожара, обжигая всех, кто осмеливался встретиться с ним
взглядом. В правой руке юноша сжимал длинный клинок с рукоятью из
чистейшего золота, отливающей солнечными бликами. Ножны были точно
такими же, с узорами прямых солнечных лучей.
— Турнир? — прохрипел он, окидывая
присутствующих безумным взором. — Мне плевать на этот турнир. Если
так хочешь, младший, то можешь представлять нашу школу. Я же ухожу
в уединенную тренировку. А тот, кто посмеет мне помешать, лишится
головы.
Норбан нахмурился, его взгляд
метнулся к клинку в руке Сориндара. Он не расставался с ним ни на
мгновение с тех самых пор, как вернулся из Храма Утраченных Сфер.
Парень, пренебрежительно фыркнув, развернулся и вышел из зала, все
так же сжимая клинок.
Сиэрр, младший сын патриарха, встал
с пола, вопросительно глядя на отца. Норбан лишь досадливо махнул
рукой, давая молчаливое разрешение. Все равно его этот вопрос не
слишком сильно волновал на данный момент.
— Ступай, сын мой, — глухо произнес
он. — Представь честь нашей школы на этом турнире, раз уж твой брат
избрал другой путь.
Сиэрр низко поклонился и торопливо
удалился из помещения. Он отставал от брата всего на полшага. И
всего эти полшага отделяли его от любви его матери и гордости его
отца. Родители совершенно не обращали на него внимания, они были
увлечены лишь успехами старшего брата, которые во всем имел успех,
даже особо не напрягаясь. И сейчас для младшего члена семьи было
самое лучшее время, чтобы показать себя.