— Да, это настоящее спасение! Чистый род, — вклинивается с восторгами Виктория.
— В своем клане Верховный перешел к делу, когда почувствовал Кристофера в Уолмарте. В тот день в магазине с десяток людей собралось. Разбирали консервы и крупы, как стая голодных собак! — Лиз брезгливо морщится и тянется за бокалом с кровью. — Но получилось весьма удачно.
— Да, это была засада. Джон любит подкидывать наживку, — поддерживает Виктория.
— И ведь каждый раз клюют на нее!
Я снова делаю глоток вина, на этот раз побольше. Но алкоголь не избавляет от желания возразить, а даже напротив — подогревает его.
— Не каждый. — Смех прекращается. — Мы на второй раз раскусили тактику вампиров. Теперь всегда рисуем в голове карту, где что лежит. А некоторые вещи специально оставляем лежать так, чтобы было понятно, был кто здесь или нет. Да, кстати, мы больше не притрагиваемся к продуктам, сваленным в кучу. Это самая банальная ловушка из всех возможных.
— Да?
— Конечно. Вы, девчонки, видимо давно не охотились. Все изменилось. У аристократов методы топорные до безобразия.
Пока я с удовольствием вспоминаю былые вылазки, обе зараженные буравят меня недовольным взглядом. Из простых и веселых они на глазах превращаются в мрачных и сердитых. Похоже, зря я отстаиваю человеческое племя. В доме Веласкес этого не оценят.
Собрав в уме все возможные аргументы, я просто подношу бокал к губам, отпивая совсем немного. — Вино потрясающее.
— Ага, — качает головой Лиз, — а ты не серая мышка, какой мне представлялась.
— Я не говорила, что из робких.
— Ладно, — выдыхает Виктория, — в конце концов, мы тоже отозвались о людях нелестно. Тебе неприятно это слушать, понимаю.
— Ничего. У нас врожденная взаимная неприязнь.
— Вот уж точно.
Общение сходит на нет, когда обе девушки начинают обсуждать платья и мужчин. В этом разговоре мне нечего почерпнуть, и я срочно ищу способ удалиться. Конечно, не без обещания провести с новыми подругами время как-нибудь на досуге, но выполнять его как-то не желаю.
В связи со своим особым положением, я решаю соврать о плохом самочувствии и направляюсь прямо к балконным дверям мимо танцующих. Огромную тюлевую штору треплет ветер. Я тяну тяжелую дверь, и она поддается не сразу, оставив меня наедине с природой и холодным ветром. Мраморный пол весь мокрый от дождя, луна едва пробивается через тучи, и где-то вдалеке ухает ночная птица.