Какое-то время он тащил на себе Бронна, но потом где-то оставил
и никак не мог вспомнить, в какой момент это произошло.
Колокола на башнях замка гулко отдавались здесь, внизу, наполняя
голову лишь одной повторяющейся мыслью, превратившейся в безумие,
вынуждавшее Джейме идти вперед: Серсея, Серсея, Серсея.
***
Расталкивая стражу и гвардейцев, Эурон прошагал вниз по улице,
остановившись у ворот. Люди шарахнулись назад, когда дракон дыхнул
пламенем поверх ворот, и от жара тут же обуглились деревянные
смотровые площадки, а огонь впился в камни.
- Мы не выстоим против дракона! - завопил кто-то, сея
панику.
- Скорпионы! Где скорпионы?
Эурон, не отводя глаз, смотрел на огонь. Он переложил топор из
одной руки в другую и довольно осклабился. Воображение уже
нарисовало ему тепло драконьей крови, заливающей кракена с головы
до ног.
- Я переплыл четырнадцать морей, бывал там, где никто не был,
видел то, чего другие не видели, а сегодня я убью дракона!
***
Джейме знал, где искать Серсею. Он даже смог улыбнуться, когда в
брошенном без охраны тронном зале на Железном Троне увидел сестру.
Она казалась тоненькой и прекрасной на фоне зала и замершего подле
нее единственного стража.
- Серсея... - прошептал воин, держась за створку.
Но она не услышала, не взглянула на него. Королева сидела прямо,
глядя перед собой затуманенным взором.
- Серсея, - снова позвал Джейме, кое-как ковыляя по залу.
Еще недавно Ланнистер чувствовал себя пусть побитым молью, но
живым, теперь же его тело казалось чужим, немощным телом старика,
которого прохожие запинали до смерти.
Он медленно шел вперед, то хватаясь за колонны, то падая. Гора
не шевелился. Как и Серсея. Когда Джейме одолел половину зала, то
смог разглядеть, что Серсея выглядит изможденной. Черты лица
заострились, глаза ввалились, а под ними и на скулах залегли темные
тени. Женщина казалась бледной тенью самой себя.
- Серсея...
- Ты пришел, - прошептала она и растянула губы в улыбке. - Мой
брат. Мой возлюбленный. Отец моих детей.
«Ты никогда не любила меня, - хотелось воскликнуть ему, - ты не
считала своих детей и моими тоже. В чем же истина, Серсея?»
- Моя тень, моя вторая половина, - продолжила говорить Серсея. -
Ты клялся, что будешь любить меня вечно. Ты - мой, а я - твоя.
Помнишь?
Он помнил. Помнил слишком хорошо. И память разрывала сердце на
части. На миг в груди сдавило так сильно, что боль в руке и боку
показалась Джейме щекоткой.