Вода в котелке медленно закипает, и отшельник бросает в неё
собранные весной травы и коренья. Резкий и жгучий аромат наполняет
пещеру, а на кончике языка появляется покалывающий привкус.
Отшельник сгорбился у огня, массируя кисти. Кожа плотная, а на
костяшках почти окаменела. Сковырни кусок — покажется костяной
нарост, пробившийся через кожу. Плоды многолетних тренировок по
укреплению тела и духа.
Вдыхая пар, посмотрел на выход из пещеры. Росчерки снега
скрывают мир белой пеленой. Над вершинами гор воет ракшас, а может,
дев. В любом случае сюда никто не спустится, оставшиеся в живых
знают, что не стоит беспокоить медитирующего садху вирья.
Однако за пеленой снега угадывается движение. Кто-то бредёт на
свет через ветер, по хрупкому насту. Отшельник повернулся всем
телом, поднялся. Гостей, кем бы они ни были, стоит встречать на
пороге жилища.
Холод привычно кусает кончик носа и мочки, старается пробиться
через кожу. Внутренний огонь отметает и согревает мышцы, питаясь
запасами глюкозы. Садху вирья потратил годы на тренировки самого
процесса, добившись минимального расхода при максимальной отдаче.
Но всё ещё недоволен: ещё до ухода в изгнание слышал о великих
мастерах, архат деваджи, способных обходится без еды долгие годы.
Крестьяне толковали, что некоторые из них способны питаться светом
солнца. Но отшельник сразу отметал подобные сплетни: питание
солнечным светом — это путь ракшаса. А для любого из просветлённых
становление вьяттаракшасом девендра суть позор и предательство
себя. Просветлённый скорее выберет окончательную смерть... или
нет?
Фигура в снежной пелене становится отчётливее. Покачивается на
ветру, проваливается в снег по колено, но поднимается каждый раз.
Упорство, достойное лучше применения. Отшельник не желает гостей,
когда придёт время, он спустится сам.
Названный гость приблизился к самому входу. Женщина с кожей
бледнее снега, но тёмными кругами под глазами, запавшими так
глубоко, что едва заметны. Кожа частично почернела от обморожения,
а волос на голове почти нет. Она протягивает отшельнику свёрток,
закреплённый на длинной палке, которую удерживает с великим
трудом.
— Господин... — Прошептала она, и ветер совал слова с синих губ.
— Я умираю.
— Я вижу. — Ответило отшельник. — Ты пришла за тем, чтобы я дал
тебе успокоение и погребение? Хорошо. Будучи заражённой Железной
Чумой, ты проделала путь, который и здоровый человек осилит с
трудом.