Но Кудур-Лагамар совершил смертельную
ошибку, заодно разграбив и пленив народ Лота, раскинувшего свои
шатры и пасшего скот в плодородной долине Сиддим. Только вот у
этого богатого кочевого вождя оказался заботливый дядюшка — еще
более богатый и золотом, и скотом, и людьми. Звали того Аврам.
Услышав о приключившейся с любимым племянником беде, он собрал
лучших своих воинов и ночью напал на лагерь празднующих победу
царей.
У Аврама было всего несколько сот
человек, да примерно столько же у его союзников — других кочевых
вождей. Но то были суровые мужи, закалённые странствиями в
пустынях, не боявшиеся ни диких зверей, ни разбойников (каковыми
они и сами были), и прекрасно владеющие оружием. Да и эффект
неожиданности был на их стороне. А ещё к ним присоединились
бежавшие содомляне, скрывающиеся от врагов среди окрестных скал. В
общем, союзники гнали войско захватчиков до самых врат Дана,
отобрали всю их добычу и освободили пленных, в том числе и Лота,
который с тех пор поселился в городе, в доме, проданном ему
благодарными отцами города.
Бхулак знал эту историю в
подробностях: ведь это именно он в своё время был отправлен
Поводырём в Аккад, чтобы подготовить нападение на Пятиградье…
Он вышел на обширною площадь с
большим святилищем, посвящённым Ваал-Фегору. Вокруг храма, как и в
прочих городах, гомонил рынок. Гость города с любопытством
огляделся. Он вновь ощущал неправильность, какую-то инородность
этих людей — и ещё острее, чем прежде на улицах. На первый взгляд
здесь царило безудержное веселье, приличное, скорее, на каком-то
большом вечернем празднике, а не в середине обычного трудового дня.
Отовсюду раздавались громкие крики, женский смех, звуки кимвалов и
тимпанов, кинноров и свирелей, а жарящееся на угольях мясо в уксусе
с пряными травами источало аппетитные ароматы.
Большая часть людей разодета была в
яркие праздничные наряды, порой слишком вычурные, а то и вовсе
странные — Бхулак видел такие в далёких краях, Та-Кемет или Киэнги,
но не тут. А иные горожане, особенно, женщины, напротив, были одеты
слишком скудно — порой лишь в сандалии, ожерелье да набедренною
повязку. Бхулак подумал, было, что это рабы, но вели они себя так
совсем не как невольники — торговались, громко беседовали, просто
праздно шатались, разглядывая всё вокруг, словно делать им было
совершенно нечего.