В комнате повисла тишина, даже
девушки, сидевшие в стороне, перестали шушукаться и бросать
заинтересованные взгляды на Бхулака.
— Я понял это, лишь увидел их у ворот
города, когда они заходили в него, — продолжал Лот. — Хотя ничего
особенного в них, вроде бы, не было… Странно, сейчас я даже не могу
вспомнить, как они выглядели, даже молоды они или стары. Их
глаза…
Патриарх прикрыл свои глаза, словно
пытался восстановить в памяти картину встречи.
— Я сразу предложил им
гостеприимство, но они почему-то отказывались, говорили, что хотят
ночевать на улице. Сейчас я понимаю: они знали то, что должно
произойти, и не хотели навлекать беду на мой дом. Но я знаю, каковы
по ночам улицы Содома… Я настоял, и мы пошли ко мне. Я принимал их
в этой комнате, как и вас. Это был радостный вечер. Но потом…
Лот опять замолчал, но исходивший
любопытством Даму снова не выдержал.
— Мы слышали, что к дому подступила
толпа негодяев. Но как вы спаслись?
Лот, словно и не заметив невежливости
гостя, ответил надтреснутым голосом:
— Я вышел к ним за ворота,
уговаривал, умолял их… Но они были как одержимые! Словно лица их
скрылись за звериными масками.
Он виновато взглянул в угол, где
сидели дочери.
— Я предложил им вместо гостей своих
девочек — я просто больше не знал, что делать.
Старшая поднялась гибким движением,
налила отцу вина и ласково положила руку ему на плечо.
— Ты всё правильно сделал, батюшка, —
проговорила она низким грудным голосом. — Превыше жизни нашей и
чести честь рода Лотова.
С её стороны встревать в разговор
старших мужчин было серьёзной вольностью, но патриарх вновь
попустил нарушение этикета.
— Я не должен был говорить это, —
мотнул он головой.
— Разве, когда человек встречается со
стаей злых бродячих собак, он выбирает, что должен говорить, а что
нет? — подала голос младшая.
Говорила она вполголоса и вроде бы
несмело, но слова её звучали более убедительно, чем у порывистой
старшей.
— Он просто делает всё, чтобы спасти
жизнь свою, — продолжала девушка. — А вчера к нам приходила именно
стая кровожадных псов. Это не люди. И не мужи.
— Кажется, во всём городе Содоме не
осталось более мужей, помимо нашего батюшки, — подхватила старшая,
садясь рядом с сестрой.
— Не след вам говорит такое, — Лот,
похоже, справился со слабостью, и голос его стал строг. — Обе вы
сосватаны за достойных юношей.