— Лот! — раздавались крики, —
Проклятый богами чужак! Демон пустыни! У тебя снова гости! Мы
требуем с них дани плоти, выдавай их сейчас же!
— Они опять пришли, — глухо произнёс
Лот.
Лицо его сделалось подобием маски
тоски и страха.
— Мужи содомские! — закричал он.
А вот в голосе его страха не было,
лишь сила и негодование.
— Неужто вам мало вчерашней ночи,
когда вы, словно слепцы, не знали, где вход, а где выход?!
При этих словах толпа разразилась
грязными ругательствами.
— Теперь вы думаете, что снова
прозрели, — продолжал Лот. — Но это не так — вы ещё большие слепцы,
если упорно стремитесь к мерзости, которая принесёт вам гибель!
Но люди не слушали его, они кричали и
бесновались, а кое-кто уже стал пробовать ломать двери в дом.
Бхулак, впрочем, был не слишком
обеспокоен: он знал, что справится с негодяями. Но тут в душе его
что-то ёкнуло, как будто он получил нежданный смертельный удар в
спину. К горлу подкатил ком, а внизу живота похолодело.
Он поднял глаза к тёмному, полному
звёзд небу. На нём вдруг вспыхнула нестерпимо яркая полоса,
поглотившая своим сиянием все звёзды. Шла она откуда-то с
северо-востока и прочертила небесный свод пронзительно белой линией
— словно некто могучий и грозный резко черкнул по нему пылающим
пальцем.
Многие увидели это явление — и на
улице, и на крыше, задрав голову, они пытались понять, что
происходит. По всему городу завыли собаки, взревели ослы, тревожно
заблеяли бараны и козы. Раздались и удивлённые человеческие крики.
Однако люди перед дверями продолжали гомонить и ломиться в дом.
— Знамение! — тихо произнёс Лот. —
Гости были правы — нам надо было уйти. А теперь уже поздно…
В голосе его звучал ужас, и ужас был
на лицах дочерей и жены его. Ужас был и в сердце Бхулака — тем
больший, что он гораздо лучше этих людей понимал, что сейчас должно
произойти. Ведь он уже сталкивался с подобной бедой — на другом
конце света и в другие времена…
Линия в небе меркла, растворялась в
окруживших её тёмных тучах. Но в воздухе повисло ожидание
неминуемой беды — почти физически ощущаемые миазмы надвигающейся
катастрофы.
И она не замедлила начаться. Линия
побледнела, почти погасла, но небо стало стремительно светлеть
белёсым, каким-то неживым, но ярким светом — словно там, за
облаками, разгоралось невиданное пламя. Разгоралось в буквальном
смысле — ночная прохлада стала быстро сменяться жарой, словно на
пике палящего летнего дня.