Таммар была одной из его дочерей,
хотя, конечно, не знала об этом. И не узнает — вряд ли она
понадобится Бхулаку сейчас, а когда он возвратится в эти места, её,
скорее всего, больше не будет на свете. Так что не услышит она его
Песню, которая перевернула жизни множества людей в этом мире.
— Желаете девушку на ложе, господин?
— спросила Таммар, увидев, что тот закончил ужин.
Предложить себя она, конечно,
наглости не набралась — хорошо понимала, что заработать телом у неё
уже не получится. А Бхулака ей следовало обхаживать: сейчас он был
единственным её гостем. В последнее время кораблей в гавань
заходило мало, да и хананейские купцы обычно жили в собственных
домах в городе, египтяне же предпочитали спать на своих
кораблях.
— Желаю, — коротко ответил Бхулак и
направился в свою комнату.
Он и правда желал. А почему бы и
нет?..
Девушка была миниатюрной и гибкой, но
фигуристой. И рыжей, как сам Бхулак — в трепещущем свете глиняного
светильника её волосы порой отливали юной бронзой. Но дочерью
Бхулака она не была. Это хорошо: он не любил соединяться телами со
своими потомками, хотя, если они достаточно дальние, ничего плохого
в том не было. Но всё-таки в таких случаях ему становилось не по
себе, и он упускал немалую долю наслаждения.
— Как тебя зовут? — спросил он
девушку, которая омывала ему ноги — непременная часть любовного
ритуала.
— Анат, — коротко ответила та, не
прерывая своего занятия.
Ну конечно…
Он поднял её и усадил рядом с собой
на низком плоском ложе, покрытым пёстрым ковром. Она молчала и,
похоже, слегка сжалась, словно птичка, к которой протянулась
человеческая рука.
Вероятно, девочка была совсем недавно
продана из семьи содержательнице гостиницы и ещё не привыкла к
своему новому положению. Хотя, конечно, могла и притворяться,
женским чутьём уловив, что такое поведение может пробудить его
чувства.
Он пальцами погасил светильник,
склонился и осторожно поцеловал её. Ответный поцелуй оказался
упругим и жарким, с трепетом острого язычка во рту. Бхулак ощутил,
как в чреслах его нарастает почти болезненное желание.
Про себя улыбнулся — девчушка была
вовсе не такой уж скромницей.
— Твои губы сладки, как плоды
граната, — прошептал он слова, которые бог Ваал говорил сестре свой
возлюбленной Анат, и лёгким движением сдвинул её хитон, открыв
округлое белое плечо. Второй рукой стал расстёгивать пояс.