— Триединая может наказать нас в
любой момент. Но не станет, если мы останемся ей верны. А ты и
подобные тебе смутьяны, которые всё чаще рождаются в последнее
время, которые сами не знают, что им надо, и возбуждают в Матери
гнев! Потому старейшие решили…
Кхел сделала многозначительную паузу
и Ойно напрягся.
— …больше не пускать в Аратту
пришельцев, которые сманивают наших мужчин. А если они придут,
убивать их во имя Триединой. А если кто-то из жителей Аратты
самовольно убежит на запад…
Она посмотрела на юношу
многозначительно и грозно.
— …он и его семья будут объявлены
небывшими.
Юноша похолодел: это было самым
страшным наказанием. Его мать и сестру изгонят, и никто во всех
остальных поселениях людей ар не будет иметь права давать им приют
и еду. Его племянника свекровь сестры объявит своим сыном. Голову и
кости его отца, брата и всех прочих родичей выбросят далеко за
посёлком. И никто никогда больше не упомянет их имён.
— Итак, — надменно завершила Кхел, —
ты пройдёшь инициацию и останешься в доме Ерати. Может, она
разрешит тебе жениться — слово её. А своё старейшие сказали.
Ойно простёр к старейшей руки, встал,
поднялся на крышу святилища, прошел еще несколько крыш, не глядя,
куда идёт, и очутился на одном из крайних домов посёлка. Там он
упал на колени и предался горю. Кхел обрубила все его надежды — он
навсегда останется здесь, будет вести беседы ни о чём с людьми,
которые никогда не видели ничего, кроме этих белых стен, не слышали
ничего, кроме блеянья овец, и не обоняли ничего, кроме смрада
Аратты…
Но до того ему предстоит ещё пройти
посвящение. Он не должен был, но знал, что при этом происходит: ему
об этом по большому секрету поведал Кхерс. Его испытают три
ипостаси Великой Матери: рождение, смерть и возрождение. Сначала
его символически родят, потом убьют, а последнее испытание
называется священный брак… Посвящение проводили старейшие, и, как
рассказывал Кхерс, они исполняют всё очень дотошно и натурально. В
случае Ойно роли роженицы, палача и жены, возможно, исполнит сама
Кхел. Наверняка она!
Юноша передёрнулся от отвращения,
поднял голову и посмотрел на открывающийся с крыши вид. В сумерках
смутно темнела заснеженная громада Материнских Грудей. Ещё ближе к
посёлку угадывалось мрачное кубическое строение — Место смерти,
куда приносили тела умерших. Кроме целых облаков жужжащих жирных
мух, над ним весь день кружили и орали стаи птиц — они тоже
считались священными, посвящёнными смертельной стороне силы
Триединой.