Я пошла на первый предпринимательский риск: купила на вырученные
деньги всевозможную нужную покупателям ерунду и старую тряпичную
палатку, на которой нарисовала белой краской задорно подмигивающую
единичку.
Время шло, порой бежало, я научилась считать сроки не
страничками школьного дневника, а отчетными периодами. Палатка
стала магазинчиком, после — еще одним, я наняла продавцов,
поступила в платный вуз. Отец спился — ожидаемо, мать пестовала
любимого сына — я заблокировала ее в конце концов, ошалев от
постоянного «дай нам денег». В двадцать три я почти случайно вышла
замуж за вдовца старше меня на пятнадцать лет, удочерила его
малышку и выяснила, что семья — не погоня за ощущениями, а уютная
гавань, и важно не пялиться друг на друга в экстазе, не обвинять, а
быть рядом, смотреть в одном направлении.
Дочь окончила институт и лет через десять сменит меня на посту в
федеральной сети магазинов бытовых и хозяйственных товаров
«Целковик». Я уже третий год вдова и отправилась на эту экскурсию в
память о муже.
Мы вернулись с залитого солнцем юга, и через месяц врачи
озвучили приговор. Все произошло скоропостижно. А дуреха, рыдающая
от меня в двух шагах на протертом диване, оплакивает несбывшиеся
надежды.
— Солнышко, кончай мазать соплями диван…
Я заслужила спокойный сон, подумала я, подпихивая подушку под
голову и морщась от ставшей сильнее от сырости боли. Я устала от
людей, от их претензий ко всем вокруг, от их амбиций, стереотипов,
пустых и пафосных лозунгов. Я не выносила людей — агрессивных,
ленивых, капризных, алчных, — они же, как назло, потянулись ко мне,
едва «убогонькая» превратилась в миллиардершу, и я улыбалась,
конечно, в ответ, но знала, насколько все это наносное, как песок.
Что я, что люди уверенно лицемерили: я зарабатывала на них, они
хотели денег и покровительства.
Фанерные стены подрагивали от ветра, и в унисон со стихией выл
обманутый кавалер.
Мир с треском разломился напополам.
Меня швырнуло в отчаянно ледяную бездну, я захлебнулась горькой
водой, в глаза плеснуло концентрированной солью, дышать стало
нечем. Стоял оглушительный гул, небытие болтало меня, как теннисный
мячик в стиральной машинке, я пыталась не сделать вдох и ухватиться
за что-нибудь, но все вертелось и исчезало прямо под пальцами и
кончилось так внезапно, что я не поверила обрушившейся
тишине.