- Конечно, - согласилась я. Голос слегка дрожал, но я
продолжила: - Многие так подумают. Надо привыкать.
С репутацией моего шефа ничего не поделаешь.
- Мужественная девочка, - шепнул мне на ухо мистер Брифли
(надеюсь, инспектор на нас не смотрел!) и взял за локоток. –
Пойдемте. Мне не терпится взглянуть на труп.
Я испытывала что-то похожее на смесь страха, желания убежать
куда глаза глядят и отваги обреченных.
«У меня есть работа! – твердила я про себя. – Нельзя ее
потерять!»
Глубоко вздохнув, я позволила мистеру Брифли увлечь себя куда-то
влево.
- Стойте у входа! - велел он отрывисто, осторожно шагнув через
порог.
Я кивнула, не горя желанием приближаться к мертвому телу.
Проморгавшись от неожиданно яркого света, льющегося из
нескольких окон, я осмотрелась.
На крюке от люстры болталось тело. Покачивались безупречные
лаковые туфли, чуть в стороне валялась дорогая шляпа. Костюм,
рубашка и галстук на теле тоже были сшиты явно на заказ и из
отличной материи.
Но посиневшее лицо и вывалившийся язык как-то плохо вязались с
импозантным обликом...
Мистер Брифли, склонив голову к плечу, ходил вокруг покойного
джентльмена, принюхивался старательно, щурил светлые глаза...
Тяжело сглотнув, я отвела взгляд.
«Он как кот, - подумала я, вцепившись в дверной косяк, - та
женщина была права!»
Отчего-то в моем воображении котяра был рыж, усат и украшен
многочисленными шрамами, полученными в боях с такими же дворовыми
крысоловами.
У меня всегда было слишком живое воображение. По крайней мере,
так говорила мама, неодобрительно поджимая тонкие злые губы.
«Виолетта, прекрати витать в облаках!» - требовала она,
постукивая указательным пальцем по белоснежной скатерти, украшенной
кружевами ручной работы.
Самые дорогие вещи мама использовала каждый день, считая, что
глупо прятать свое богатство. Вдруг кто-нибудь случайно зайдет в
гости?
И даже когда богатства не стало, мама упорно выставляла на стол
лучшую посуду и стелила скатерть, безобразное чернильное пятно на
которой так и не удалось вывести (именно потому, собственно, ее и
не продали). Сине-фиолетовый след прикрывала супница, а подпалину в
углу – чудом сохранившаяся ваза.
Мама изо всех сил старалась не замечать нашей бедности, даже
когда не замечать стало уже невозможно...
Так, хватит! Обещала же, что не буду.