Со сталактитов обычно сочится влага, и нижние уровни подземелий часто залиты водой. В такой глубокой луже я и стою сейчас по щиколотку, судорожно цепляюсь за перекладины, пытаясь сохранить равновесие. Сквозь собственные крики и визги Овы не сразу разбираю голоса Стражей и уж тем более не могу понять, что они хотят до меня донести. Наверное, от страха у меня в мозге отключаются целые сектора, потому что в голову лезут мысли о безнадежно испорченной обуви и платье.
– Какого черта ты здесь делаешь?! – грубый бас Макса и еще пара крепких выражений на родном ненормативном русском выводят меня из состояния секундного ступора.
А дальше все происходит так быстро, что я не успеваю ни отреагировать на его обидные слова, ни подумать о том, как спасаться, куда бежать, прятаться или звать на помощь. Из темноты на меня идет еще один монстр. Огромный, гораздо больше того, что напал на нас прежде, сильный и безобразный. Он щерится мне злобной кровожадной гримасой, поигрывает мускулами, натягивая, словно пробуя на прочность, веревку в своих цепких лапах.
Ирония судьбы, что всего в нескольких сантиметрах – достаточно вытянуть руку – два прославленных на поле боя воина, сокрушителя орков, но оба мужчины вусмерть пьяны, обезоружены и, самое главное, заперты. Темницы у гномов что надо: нужно быть горным троллем, чтобы раздвинуть прочные решетки. А этим двоим Брэди даже сапог не оставил. Скорее всего, чтобы Стражи не взломали замок металлическими частями отделки. Мои защитники босы и полураздеты. Широкие рубахи да штаны – вот и все «боевое» облачение.
И пока первый орк ловит Ову (сверху доносится его рычание, непрекращающийся визг девушки и звуки борьбы), второй выродок кидается на меня из темноты. Деваться некуда, под смачные ругательства Макса и Александра инстинктивно жмусь спиной к толстым прутьям.
– Давай! – ревет Исаев, и я неожиданно взмываю вверх, визжу что есть мочи. Макс так резко и жестко хватает меня за бока через решетку, что трещат ребра.
– Скользкий, гад! – орет Александр. – Один не удержу!
Миг – и я уже лежу лицом в воде, брошенная наземь почти с двухметровой высоты. От неожиданности и боли перехватывает дыхание. Кости целы, но такое падение мне аукнется в лучшем случае синяками и ушибами. Собираю все силы в кулак и, еле сдерживая стон, поднимаюсь на четвереньки. Трясу головой, успокаивая легион верещащих и светящихся перед глазами птичек.