Вепрь спрыгнул на землю, согнулся в
три погибели и, прячась за скелетами неведомых тварей, мелкими
перебежками добрался до опрокинутого паланкина. Там обнаружился
ошалевший от страха раб. Завидев Вепря, бедолага шарахнулся и
затараторил что-то на непонятном наречии, а потом вдруг выскочил из
портшеза аккурат под когти разъярённой Рух. Она склевала
невольника, словно курица майского жука, и, грозно клекотнув,
вознамерилась закусить Вепрем. Но…
Он уже добрался до меча.
Первый удар успеха не принёс. Как,
впрочем, и второй: клюв у таких птичек покрепче чугуна, а реакция
быстрее, чем у горной рыси. Рух взлетела, поднимая крыльями
ветродуй, и тут же кинулась на жертву. Вепрь отскочил в сторону,
перекатился и ударил наотмашь, не позволяя воткнуть в себя острые
когти. Рух атаковала снова, и Вепрь подкатом нырнул под пернатое
брюхо, жаля тварину клинком. Птица заверещала, взмахнула крыльями и
поднялась в воздух, увлекая Вепря за собой: он вцепился в когтистую
лапу мёртвой хваткой.
Сад костей остался далеко внизу, а
барханы раскинулись, куда хватало глаз. Рух бесновалась и
дёргалась, пытаясь стряхнуть обузу. Взмывала высоко-высоко и камнем
падала вниз, кружила, набирая бешеную скорость, да без толку –
Вепрь держался крепко и сдаваться не планировал. По крайней мере
сейчас, когда они в десяти саженях над землёй, откуда уцелевшие
караванщики кажутся букашками.
Пернатая бестия зашла на очередной
вираж, и Вепрь мысленно выругался: навстречу, лоб в лоб, стремилась
вторая птица, размером превосходящая первую вдвое. В жёлтых глазах
тварины полыхал хищный огонь, а пронзительный крик напоминал боевой
клич.
Погань!
Пальцы пришлось разжать, и Вепрь
полетел вниз. Туда, где маячила груда костей высотой с часовню. Он
знал, что разобьётся. Не сомневался даже. Поэтому искренне
удивился, когда выжил. Ухнулся на что-то мягкое, приподнялся на
локтях и… обнаружил себя в гнезде. Огроменном, размером с загон,
гнездище, свитом из гибких южных вётел. Дно было устлано пухом,
перьями и… окровавленными обрывками чьих-то одежд. Но не это
привлекло внимание Вепря. А три буро-крапчатых яйца. Таких
большущих, что для каждого потребовалась бы отдельная телега.
Рухов приплод. Вот же погань! Понятно
теперь, кого они так стерегут.
Отчаянный клёкот раздался над самой
головой. Вепрь приготовился быть сожранным, но ничего не произошло,
хотя птичий грай становился всё громче и яростней. Рухи кружили над
ним, но не атаковали. Почему? Боялись ненароком навредить
потомству?