— Не понимаю, о чём ты. — Торговец
мясом отпил вина.
— Она понесла.
— И что с того? Может, она ложится
под каждого.
— Всё может быть, — согласился
человек в чёрном. — Да только её супруг и повелитель, отважный
нойон Бахтур Оним, на днях возвращается из похода.
Об ублюдке в брюхе жены ему доложат незамедлительно, будь уверен, и
он разберётся с потаскухой по всей строгости обычая. Но перед тем,
как отправить неверную на растерзание псам, вместе с зубами выбьет
у неё имя. Точнее — прозвище. Угадаешь, чьё?
— Меня это не касается.
— В самом деле? — визитёр вскинул
тёмные брови. — По нашим законам, за деяния раба ответственность
несёт хозяин. Ты — мудрый человек. Пораскинь мозгами и прикинь, чем
придётся отвечать за такое.
Торговец мясом посмурнел. Молчал он
долго, но в конце концов вскинул голову.
— Пятьдесят пять квартелей золотом, —
сказал твёрдо. — И ни граном меньше!
— Идёт, — просиял служитель кагана.
Он прошествовал к Вепрю и окинул его взглядом. — То, что я вижу,
мне нравится. Назови своё имя, раб.
Вепрь смолчал.
— Ты вырезал ему язык? —
поинтересовался визитёр у Торговца мясом.
— Не было нужды, — бесцветно
отозвался Бара Шаад, снова наполняя кубок. — Он немой.
Друзья! Прошу поддержать
книгу огнём и манёвром. Сейчас это особенно важно.
С любовью,
автор.
Служителя кагана ждали носилки —
задрапированный плотной светлой тканью паланкин, украшенный
золотыми змеями, символом древней Тамук-Тарханской династии. К
носилкам прилагались рабы — дюжие смуглолицые молодцы в ошейниках и
набедренных повязках. Их физиономии заметно вытянулись, когда они
увидали хозяина в сопровождении Вепря: мало кому охота таскать на
горбу чужие туши, да ещё в такую жару! Однако внутрь Служитель не
полез. Махнул рукой, и к ним подвели рыжего мерина.
— В седле усидишь? — Служитель
щёлкнул пальцами, подзывая рабов. — Ну-ка, помогите ему.
Первый невольник ухватил мерина за
узду, а второй — темнокожий и лысый, как колено — вознамерился
подставить ладони под ступню нового хозяйского приобретения.
Вепрь глянул так, что оба
шарахнулись, и, сунув ногу в стремя, ловко вскочил в седло. Взял
поводья.
— Смотрю, ты не промах, — улыбнулся
Служитель. Улыбка у него была нехорошая. Опасная. Губы кривились, а
глаза оставались холодными. Вепрь немало повидал таких на своём
веку. Только вот… Не помнил, где, как и при каких обстоятельствах.
— И чур без фокусов!