Холодно, холодно,
холодно!
Но кровь внутри горячая. Вполне
сгодится, чтобы растопить лёд и развеять чёртово заклятье!
Кинжал ложится в руку. Сжать
пальцы не просто, но с третьей попытки выходит. Замах, лезвие
впивается в бедро, и Вепрь, стервенея от боли, кромсает ледяную
корку…
— Проклятье! — возглас Служителя
заставил очнуться. Вепрь неохотно вернулся в реальность и
сощурился, всматриваясь туда, куда глядел его новый владелец.
Точнее — перекуп.
На востоке занимался суховей.
Песчаные воронки поднимались к потемневшему небу, а в сгустившихся
тучах полыхали алые вспышки. Нехорошо…
— Поворачиваем! — скомандовал
Служитель. Он дёрнул поводья, и резвый воронок принял влево.
Ясное дело! Угодишь в суховей —
разметает по всей пустыне, костей не соберёшь.
— Но, господин! — взвился один из
охранников. Бородатый и поджарый, явно опытный. — Туда нельзя! За
барханами — сад костей, птицы Рух сносят туда добычу.
Служитель нахмурился.
— Придётся рискнуть, — сказал он. —
От птиц можно укрыться, а суховей не оставит здесь камня на камне.
За мной!
Процессия свернула к барханам. Вепрь
ехал, равнодушный ко всему и пялился в пустоту перед собой
невидящим взглядом. Суховеи, птицы Рух — всё одно. Глупая, ничего
не значащая суета. Чёрный человек ступал рядом, то появляясь, то
исчезая вновь.
Кто он? Откуда взялся? Чего хочет?
Вепрь не знал, но понимал: этого парня никто, кроме него, не видит.
Но это было меньшей из проблем: чёрный человек оказался не
единственным обитателем больной головы. Частенько его сменял другой
— безликий и бесформенный, жуткий, говорящий разными голосами
монстр с осклизлыми щупальцами вместо рук. Он таился в щелях,
приоткрытых дверях, прятался под койками и лавками, сливался с
тенями. Безликий звал, шептал, скулил, плакал, угрожал, и порой
Вепрь откликался, терял себя, проваливаясь в мрачное беспамятство.
Монстр заставлял убивать. Убивать много и часто, и противиться ему
было очень трудно. Не раз и не два Вепрь приходил в себя
окровавленный, среди изрубленных тел, и не мог вспомнить, где он и
что произошло. И это сводило с ума…
Иногда по ночам, когда становилось
невмоготу от голосов и страхов, Вепрь орал до хрипоты — звал на
помощь. Во сне он точно знал, что не одинок, и есть те, кому он
нужен и важен, но стоило пробудиться, и всё растворялось. Голова
тяжелела, а память превращалась в чистый лист, изгвазданный
кляксами помешательства.