Едва ли ему суждено узнать это хоть
когда-нибудь.
Вскоре Шуту опять стало жарко. Он
выпростал из-под одеяла руку и, свесив ее с высокой кровати,
попытался нащупать бутыль с вином. Пальцы слепо шарили в пустоте.
Шорох стих.
– Да где же ты?! – Шут отбросил
одеяло и перегнулся через край постели. Бутылки не было. Зато была
покрасневшая от смущения девица, которая столбом застыла посреди
комнаты при виде чужой наготы. Он уж и забыл про нее.
Не сумев найти бутыль, Шут выругался
тихо – громко уже не мог: горло огнем горело, а темные пятна
окончательно заволокли весь мир. Даже сил залезть обратно не
осталось.
«Да и демоны с ним, с вином, кроватью
и этой скромницей… – подумал он, сползая на пол. Старого вытертого
ковра отчего-то не оказалось на месте, видать, служанка уже
свернула его, чтобы снести во двор для выколачивания. Но
прикосновение каменных плит показалось жаркому телу даже приятным.
– Зато здесь прохладнее…»
Шут улыбнулся и провалился в
забытье.
– Экий же ты, братец, дурень…
На сей раз служанка была пожилая,
сильная, что лошадь, и начисто лишенная предрассудков. Матушка
Нелла почти без натуги подняла и так-то не очень большого, а тут и
вовсе отощавшего Шута с кресла, где тот, очнувшись, себя обнаружил,
и в два шага перенесла на чистую перестеленную кровать. Он
окончательно пришел в сознание, когда ощутил под головой теплую
ладонь, а у губ – деревянную чашу с лечебным отваром. Не первую,
судя по горьковатому привкусу трав, что стоял во рту. Шут со стоном
сел и попытался самостоятельно ухватить пиалу. Служанка пресекла
это:
– Сиди уж… – Она крепко держала чашу,
пока та не опустела.
Шут хорошо знал эту женщину: она
состояла при дворе давно и, дослужившись до помощницы старшей
горничной, могла уже не возиться с тряпками.
Вновь откинувшись на подушки, Шут на
миг прикрыл глаза – голова все еще была тяжелой. Тем не менее он
сразу заметил, что комната убрана и проветрена, ночная ваза вымыта
и больше не смердит, а его самого укутали в теплый плед.
«Теперь весь двор будет думать, что
господин Патрик не только с виду хилый, но и на самом деле таков»,
– с огорчением подумал Шут. Он с тоской представил себе ехидный
смех родовитых девиц Солнечного Чертога и сразу (сказалась
многолетняя привычка) начал придумывать достойные ответы.
– Давай-ка поешь теперь, – спустя
какое-то время матушка Нелла вновь возникла перед ним, прервав этот
безрадостный внутренний диалог. От пышнотелой женщины вкусно пахло
чем-то очень домашним. Она поставила на столик у изголовья поднос с
простой доброй едой и села на край постели, аккуратно расправив на
коленях белый передник. – Иль тебя и кормить теперь с ложечки
надо?