Одна из фрейлин немедленно поспешила
за графом – утешать. А вторая поддела туфелькой остатки головного
убора и бросила на Шута заинтересованный взгляд. Она не так давно
попала ко двору, имела хорошее покровительство и могла не бояться
гнева Майры. По какой-то причине Шут показался ей интересней
прежнего собеседника.
Господин Патрик всегда нравился
дамам, хотя они и не могли толком понять, как вести себя с ним и
чего ожидать от чудака с бубенцами. Но чудак был молод и вполне мил
на их погляд, хотя вовсе не походил на тех широкоплечих героев, что
обычно воспеваются в балладах. Его вечные загадки и дерзости на
грани дозволенного не могли оставить дворцовых прелестниц
равнодушными. Впрочем, ни одна из них не воспринимала господина
Патрика всерьез. Поиграть, повеселиться – это сколько угодно. Потом
шептаться по углам, какой он забавный и какие восхитительно
неприличные у него шутки! Шут доподлинно знал, что среди девиц
ходили красочные слухи о его якобы распутстве. Но, по правде
сказать, ни одна из них не могла похвалиться, будто почивала в
постели у королевского любимчика. Когда в рассказах дело доходило
до главного момента, дамы закатывали глаза и начинали нести
невероятную чушь. Бредовые эти рассказы цеплялись один за другой,
множились, обретая все новые и новые детали. Никто не пытался найти
концов правды, и Шута это устраивало. Сомнительный образ покорителя
сердец давал ему ряд ценных преимуществ, особенно по части сбора
информации.
– А что, господин Патрик, вы и впрямь
так радеете за короля? – невинно спросила фрейлина, когда шаги
графа затихли.
«Еще одна авантюристка», – с грустью
подумал Шут, глядя в соблазняюще-откровенные зеленые глаза.
Он ответил девице одной из тех
улыбок, которые в свое время долго оттачивал перед зеркалом, –
лукавой усмешкой сердцееда, уверенного в своей неотразимой
притягательности.
Придворным дамам более всего
нравилось, когда он вел себя именно так, хотя в действительности
Шута мало влекли любовные забавы. Все эти баронессы, графини и
маркизы казались одинаковыми: если не пустоголовыми, то, наоборот,
слишком расчетливыми. Их привлекала только внешняя необычность Шута
да еще его приближенность к королю. Для того чтобы окончательно
убедиться в этом, ему понадобилось почти два года. Два года пустых
надежд найти родственную душу во дворце.