— Что дальше станем делать? —
поинтересовался пристав по дороге домой.
Антон Евлампиевич присутствовал на
обоих допросах. Не вмешивался, тихонько сидел в сторонке и
помалкивал. Но ему не было команды вмешаться и угрожать. Был бы
один только подозреваемый, сыграли бы мы с Ухтомским в «злого и
доброго». Когда двое, смысла нет.
— Допрошу остальных, для очистки
совести конюшни осмотрю.
— А конюшни зачем? — не понял
пристав.
Да, зачем осматривать конюшни? Следы
крови дожди смыли.
— Когда городовые первый опрос
провели, мужики говорили, что конокрад уже лошадь из конюшни
выводил, — пояснил я. — Возможно, запоры сломал или
замки.
— Какие замки? Зачем? — удивился
Ухтомский. Увидев мой изумленный взгляд, пояснил. — Иван
Александрович, никто на конюшню замки не навешивает. Не дай бог
пожар, так замок не враз и откроешь, а засов откинул – и
все.
На следующий день наладился настоящий
конвейер. Крестьяне деревни к Борок подходили по очереди в дом
Игната Сизнева давать показания.
Я отчего-то не удивился, когда два родных брата Гаврилы
Паромонова и оба двоюродных дали показания на Федора Сизнева и его
родственников, а братья и двоюродники Федора, соответственно, на
Гаврилу. Нужно сказать, что на восемь мужиков потратил времени
меньше, нежели вчера на допрос двоих. Говорили четко, без запинок.
То, что мужики сговорились, понятно не только мне, но и козе
Игната Сизнева, которая своим блеянием иной раз мешала допросам. Но
тут не только сговор. Здесь даже посложнее, чем круговая порука.
Одна половина деревни обвиняет другую половину.
Сложилось впечатление, что идея принадлежала очень неглупому
человеку, который давал инструкции остальным. Но кто он?
Придется сдавать дело прокурору, чтобы тот составил заключение о
«невозможности довести открытое дело по убийству Фомина до суда,
ввиду невозможности установить лицо или лица, совершившее
оное».
Обидно. Все-таки, целых два преступления раскрыл. Одно,
допустим, раскрывать не нужно было – там все и так было ясно. Но
ведь второе-то, убийство Двойнишникова – моя гордость.
— Пойду на конюшни посмотрю, — сказал
я приставу. Предупреждая вопрос, пояснил. — Мне все равно нужно
рапорт составить, если акта осмотра нет.
Акта нет, потому что непонятно – где
произошло преступление?
Антон Евлампиевич решил составить
компанию. По дороге он все-таки принялся утешать: