— Довольно!
Неофит затряс руками, я обессиленно
опустился на песок. От земли веяло теплом, будто не осень на дворе,
а жаркое лето.
— Продолжим в три пополудни!
Ожоги показались Зарубе не такими уж
и серьёзными, в госпиталь он меня не повёл, вместо этого отправил
за врачом одного из воспитанников, собравшихся поглазеть на
отработку воспламеняющих приказов. Грай до меня не снизошёл и
вместо себя прислал помощника. Лучезар заявился в купальню, когда я
уже смыл с лица невесть откуда взявшуюся копоть. Он обработал
каким-то пахучим бальзамом волдыри и незаметно сунул в руку влажную
ватку.
— Смажешь веки, когда за тобой
придут, — предупредил юнец. — На площадке закрой глаза и не дыши, а
то лёгкие спалишь. И главное — не дёргайся и башкой не верти, иначе
результат каким угодно оказаться может. Наш человек сегодня третьим
будет. Запомни! Третьим!
Черти драные! Легко сказать — не
дёргайся!
Попробуй не дёргаться, когда тебя
магией жгут! Да хотя бы и не магией даже! Так и так ожоги
настоящие!
Заколотилось сердце, я размеренно
задышал, пытаясь собраться с решимостью и успокоиться. Выжить!
Главное — выжить! Остальное — потом! Остальное — не важно!
— И вот ещё что, — произнёс Лучезар
будто бы даже нехотя, — вторым отрабатывать приказ Дарьке жребий
выпал, а он тебя пообещал в головёшку превратить.
— Это кто? — округлил я глаза. — За
что?!
— Дружочек Овода это, перестарок
конопатый, — презрительно скривился ассистент врача. — Ты как ему
ногу проткнул, так до сих пор хромает.
— Черти драные! — вырвалось у
меня.
— Беда в том, что он прирождённый
огневик. Если б не затык с очищением, его бы безо всяких испытаний
сразу в школу взяли бы. Так что живым до госпиталя тебя могут и не
донести. — Лучезар развёл руками. — С этим уродом пытались
поговорить, но он ничего и слушать не стал, закусил удила. Уже и
ставки принимают, спалит он тебя или силёнок не хватит. Теперь
точно не отступится.
Я закрыл глаза.
Меня прокляли — и не единожды к тому
же. При таком раскладе глупо ожидать, что жизненный путь окажется
устлан лепестками роз.
Тени налились пурпуром и чернотой, но
я мотнул головой, и колыхнувшаяся внутри черепной коробки боль
заставила очнуться и вопросительно посмотреть на Лучезара, который
несколько раз прищёлкнул пальцами у меня перед лицом.
— Не раскисай! — потребовал ассистент
врача и вернул на голову глубокий капюшон. — Дарька силён, но долго
запрягает. Если сумеешь его отвлечь, наверняка контроль над
энергией упустит. С ним такое случается.