Я припомнил сгустившееся в тюремном
коридоре сияние и то, как оно рассеялось, когда конопатый
шарахнулся от швабры, озадаченно хмыкнул и спросил:
— И что ты предлагаешь?
— Не знаю, — пожал Лучезар плечами. —
Придумай что-нибудь! Твоя жизнь на кону, не моя!
Он утопал прочь, а я кивнул.
Именно так. На кону стояла моя
жизнь.
И я умирать не собирался. Не сегодня
— так уж точно.
5-17
Соседу я ничего говорить не стал. И
без того уже выболтал слишком много лишнего. Пусть он и не
подсадная утка, но информация — это товар, на который можно
выменять кое-какие послабления режима, так зачем человека в
искушение вводить?
Впрочем, даже больше доноса я
опасался того, что Первый поднимет затею на смех, и у меня не
хватит решимости убрать приказ отторжения, когда накатит огненный
вал.
Дурацкая, дурацкая, дурацкая
идея!
О да! Я прекрасно отдавал себе в этом
отчёт, а потому терзался сомнениями. Но сколько ни ломал голову на
сей счёт, так и не нашёл причин, по которым врач захотел бы сыграть
со мной эдакую злую шутку. По всему выходило, что я и вправду ему
нужен.
Чертовски хотелось в это верить. И я
— верил, но, как сказал покойничек Бажен, верить и знать — это
разные вещи.
Нет, в иной ситуации мог бы и
обратиться за советом к соседу, да только сейчас голова была занята
совсем другим. Я думал, думал и думал, как бы не дать конопатому
огневику спалить себя до углей, думал и кроме прямого силового
противостояния вариантов не находил. А перестарок точно опытней и
сильней. Столько лет упражняется! Да и не стал бы Лучезар на пустом
месте панику разводить. Значит, могу и не выдюжить.
— Сосед! — окликнул я Первого, когда
нам принесли обед. — Как победить огневика, который сильно жжёт, но
долго запрягает?
— Ударить первым, — последовал
банальный ответ.
— Мне нельзя бить! — отмахнулся я. —
Могу использовать лишь приказ отторжения.
— Тем более, — недобро усмехнулся
Первый. — Подвоха он ждать не будет. Бей первым!
Я раздражённо поморщился.
Седой старикан не показался
человеком, который бросает слова на ветер. Нарушу правила —
придётся лихо. До врача могут и не донести. Или донести не в том
состоянии, чтобы тот взялся перекраивать лицо.
Я прикоснулся пальцами к своей
опухшей физиономии и тихонько ругнулся.
Черти драные! Ну что за напасть!
— Должен быть другой способ! — упрямо
произнёс я. — Давай, пошевели мозгами! Если меня поджарят, кто
будет промерять приют?