— Прости. Потерпи немного, ладно? Обещаю, я всё исправлю. Я не я буду, если колдовство это своё проклЯтое не приручу. И всех расколдую. И вообще — надо найти какую-нибудь ведьму, пусть объяснит, как управляться с той силой, что на меня свалилась.
Грач молчал. В горячей груди билось сердце — большое, сильное. Я перебирала пёрышки, удивляясь тому, какие разные они были на ощупь — верхние — жёсткие, словно бритвы, а под ними — тёплый, уютный пух.
— Хорошо, что вы успели, ваше величество! — раздался деловитый голос командира, в котором не было и тени изумления.
Это что же получается? Все и без моих признаний понимают, что перед ними — король? И скажите мне ещё, что...
— Ваше величество, — из кареты выбрался Патрик, крепко прижимая Кекса к себе — мопс слишком быстро принял мальчишку за своего, даже немного обидно стало... — Хорошо, что вы помирились с госпожой ведьмой, а то Златка... Ой!
Юный правдолюбец понял, что проговорился, я же вдруг осознала, что на глазах у всех обнимаю Стефана.
Стало как-то... неловко. Последний раз со мной такое было классе в восьмом. Светка Копытина, в которую были влюблены все мальчишки нашего класса, взяла и ляпнула: «Ну, с Наташкой всё ясно, она ж по Никите второй год сохнет...» Это было моей тайной. Главной, сокровенной, которую я старательно скрывала от всех. Ну... Так мне тогда казалось.
И тут меня осенило. Что, если я никакого отношения к сотворению птицы из человека не имею, и это просто у Стефана дар такой? Тогда...
— Я оборву вам со Златой уши, — раздался вполне себе человеческий рык Стефана над моей головой, привычно сопровождаемый слабым звоном бубенцов (куда ж без них!).
— Я... — смущается мальчишка, делая вид, что Кекса нужно срочно погладить.
— Ты зачем снова в лохмотья вырядился? — продолжал сокрушаться король.
— Это — моя одежда!
— И поэтому её нельзя стирать и штопать?
Я чувствую себя... Странно. Лишней — наверное, это слово подходит больше всего. Осторожно высвободилась из птичье-человеческих объятий — пошутили и хватит. Мне домой пора. Тот, кто умеет обращаться в огромного грача, наверняка сможет вернуть домой женщину с собакой.
Стефан выпустил — слишком... легко. Душу царапнуло, но с другой стороны — я привыкла. Не в первый раз. На полянке, куда все мы давно уже переместились (не стоять же на дороге, да и лошадей покормить надой — в лесу травы ещё полно), стало холодно. Страх постепенно ушёл, и вернулось понимание того, что сейчас, между прочим, далеко не лето.