Хильда растянула тонкие губы в высокомерной улыбке.
— Моя Даффи твой двойник, я разве не упомянула?
На левой половинке медальона возник портрет. Дева с убранными в высокую прическу рыжими волосами и с томным выражением карих глаз взирала с него. Я придирчиво рассматривала Даффи и вынуждена была признать, что Хильда права: если меня обрядить в такое же старомодное платье и добавить во взгляд мечтательности, отличий не найдешь.
— Убедилась? — поинтересовалась Хильда, наблюдая за мной. — Ты единственный двойник моей Даффи. Среди ткани миров нам едва удалось отыскать тебя.
— Так есть еще и другие миры… — потрясенно пробормотала я.
— Великое множество, — кивнула Хильда, — разве ты не знала?
Вместо ответа я спросила:
— А в первую брачную ночь как будете выкручиваться, когда эльден поймет, что его бессовестно надули?
— Пройди отбор. Пробуди цветочного дракона. Остальное — не твоя забота. — Медальон опустился ниже и замер напротив моих глаз. Хильда говорила тихо, медленно, тщательно подбирая слова, будто кобра гипнотизировала жертву. Вот только я себя жертвой не чувствовала. Я не была беспомощной, как ее Даффи, слишком многое мне пришлось пережить. — Я помогу тебе с каждым испытанием. Помогу обойти соперниц. Помогу завоевать расположение эльдена. Помогу отыскать самую сильную фею-стража и...
— У меня есть идея получше, — так же тихо сказала я, резким движением хватая медальон за цепочку. Он заметался в моей руке, но я держала крепко.
— Что ты делаешь?! — взвизгнула Хильда.
— Что считаю нужным.
— Глупая девчонка, вечная тьма тебя побе…
Я захлопнула крышку медальона, прерывая поток оскорблений. Как я поняла, открыть медальон самостоятельно Хильда все равно не сможет, а значит, придется ей помолчать.
Сжав медальон в руке с такой силой, что узоры на его раскалившейся крышке впились в ладонь и, скорее всего, отпечатаются на коже, я тяжело дышала, невидяще глядя в стену, обшитую цветочной тканью.
Разговор с шантажисткой Хильдой всколыхнул в памяти тщательно и глубоко спрятанные воспоминания. Я думала, что на мою долю хватит испытаний, когда меня, семилетнюю девчонку, отдали на воспитание сестре отца. Мои родители трагически погибли, и тетка согласилась взять в семью «выкормыша» — так она меня называла, не упуская возможности лишний раз напомнить, что сделала благое дело.