Со стороны дверей вдруг раздались жиденькие аплодисменты. Я
обернулся и увидел там свою соседку по парте. В её серых глазах
плясали смешинки.
— А я думала, ты кроме математики и физики своей ничего больше
не умеешь, — сказала она.
— Талантливый человек талантлив во всём, — заметил я.
Она насмешливо фыркнула.
— Если твой талант — играть мимо нот, то может быть, — сказала
она.
— Не для меня инструмент, — сказал я.
— А какой для тебя? Молоток? Паяльник? Лопата? — хихикнула
она.
Что, у кого-то острый язычок?
— Топор, — максимально серьёзно ответил я.
— Может, уже пропустишь меня за фортепиано? А то перемена уже
скоро кончится, — сказала она.
— Пожалуйста, — пожал я плечами.
— Спасибо, — кивнула она, усаживаясь за инструмент.
Она заиграла что-то мелодичное и нежное, почти невесомое, как
будто солнечные лучи, преломляясь через хрусталь, вдруг
превратились в музыку, искрясь и переливаясь на воздухе. Я
почувствовал вдруг, что мне не хватает воздуха, и понял, что
перестал даже дышать, заслушавшись мелодией.
Я, конечно, предпочитал музыку потяжелее. С бласт-битами и
быстрыми барабанными сбивками, хрипящим басом, атональными
гитарными соло и злым рычащим вокалом, но я не был зашоренным
идиотом, я ценил музыку во всех её проявлениях. Ну, или почти во
всех, если кальянный рэп вообще можно назвать музыкой, его я
физически терпеть не мог. А так я мог с одинаковым удовольствием
послушать и Стравинского, и авангардный джаз, и группу
«Комбинация».
Пальцы её порхали над клавишами, одноклассница играла с полной
отдачей, растворяясь в музыке целиком, даже не глядя на руки.
Длинные пушистые ресницы были полуприкрыты. Она сейчас была не
здесь, в актовом зале провинциальной школы, она сейчас была где-то
далеко. В Государственном Кремлёвском Дворце. В Олимпийском. В
Карнеги-холле.
Музыку прервал звонок.
Девушка вздохнула и остановилась.
— Нет-нет, постой! — взмолился я.
— Чего ещё? — недовольно спросила она.
— Это чье? — спросил я. — Ты играла только что… Чье?
— Ну… — замялась она. — Неважно.
Неужели собственное? Быть не может. Не верю.
— А можешь ещё что-нибудь сыграть? — попросил я.
— Урок начался, — возразила она, хотя я видел, как в ней борются
желание поиграть ещё и чувство ответственности.
Знакомо.
— А что у нас сейчас? — спросил я.
— Алгебра. У Кобры, — вздохнула одноклассница.